Slave Labor

Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Нэйт/Кант
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, PWP, POV
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 21 страница
Статус: закончен
Описание:
Я готов закрывать глаза на любую правду, готов раз за разом терпеть идиотские насмешки. И я знаю, что случись очередное дерьмо, я брошусь спасать твою задницу.

Стук в дверь. Упорные и настойчивые звонки. Один за одним не дают покоя...
Нехотя поднимаюсь с кресла, откладывая книгу, которую только начал читать, на прикроватный столик, босыми ногами ступаю по холодному паркету, чуть не поскальзываюсь на луже от опрокинутого стакана, что я не убрал еще днем.
Матерюсь.
Сквозь зубы выплевываю слова.
Кому приспичило припереться в такую рань? Даже почтальон в это время ещё нежится в постели.
Бросаю взгляд на циферблат настенных часов - пять утра.
Не густо.
Потягиваюсь и подхожу ближе к двери. Не спрашивая и даже не смотря в глазок, просто дергаю на себя ручку, - на замок не была закрыта.
- Ты бы ещё дольше шел!
Тарахтение голоса, масса недовольства, просто шквал позитивной энергии - именно то, что так требовалось мне для хорошего утра. Именно с этого я привык начинать день.
Возмущение, что было готово вырваться наружу и заставить меня обвесить знакомого массой комплиментов, затыкается моментально, прячась в самый дальний угол моего рассудка, когда глаза наблюдают такую картину: полуживое тело, что еле дыша держится здоровой рукой за шею Ховера и не даёт себе упасть. Опущенная голова, с прилипшими к лицу окровавленными волосами, не даёт возможность разглядеть знакомые карие глаза, чтобы увидеть в них хоть единственный намёк на жизнь.
Зубы сводит.
- Какого черта?
Вскипаю от возмущения и удивления. Грубо отпихнув меня рукой от двери, хозяин этой самой руки, прижав как можно плотнее бренное тело парня к себе, стал протаскивать его в комнату, оставляя на полу бордовые водянистые следы и грязь с ботинок. Аккуратно придерживая за голову, он опустил пострадавшего на диван, перехватывая его ноги, чтобы помочь как можно безболезненнее уместить и их.
Выдыхаю как можно тише, стараясь быть незаметней. Руки трясутся от того, что все тело прошибает холодный пот и дрожь, заставляющая неметь даже кости.
Во что опять ввязался этот сопляк?
Незнание не дает покоя, заставляя наблюдать за Ховером, что отойдя от парня, возвращается ко мне. Не поворачивая головы подходит ближе. Все время смотрит на него.
Выдох.
Стараюсь казаться как можно безмятежней, не выдавая своего беспокойства, что в агонии мечется по всему организму, устраивая встряску каждому органу, заставляя рассыпаться в панике.
- Я объясню все… Только позже. Нужно обработать все раны, тащи аптечку, - не переставая давать указания, распоряжается Ховер, заставляя меня впервые задуматься о наличии в моем доме медикаментов.
Засада.
- Черта с два, подорвался в магазин пулей: бинты, вату, йод, обезболивающее, шприцы. Купи все что нужно.
Дергаю за круглую ручку шкафчика, да так, что он соскальзывает с направляющих, выезжая навстречу. Некогда возвращать на место… просто бросаю полупустую часть гарнитура. Не раскрывая конверта с недавно полученной зарплатой, впихиваю его в руки Ховеру, выставляя его за дверь, в суете хлопая ею, что есть мочи, содрогаясь от невидимой волны, что прошла по телу.
Пальцы находят выключатель, глаза судорожно бегают по ванной, чтобы найти хотя бы что-то отдаленно напоминающее таз. Тщетно. Забегаю на кухню, распахиваю дверцу шкафчика и на ходу выдергиваю кастрюлю средней величины.
Кипяток хлещет так, что брызги отлетают мне в лицо.
Переборщил с напором воды и с её температурой, из-за чего пришлось доливать холодной. Сливаю лишнее, оставляя только половину, хватаю пару чистых махровых полотенец, что недавно принесла соседка в качестве компенсации за обосанный кошкой палас, и возвращаюсь в комнату.
Только сейчас понимаю, что эти тряпки могут пригодиться.
Опускаю принесенные предметы на пол как можно тише. Тело почти неподвижно, слышно лишь хрип… и видно, как тяжело поднимается грудная клетка.
Зубы сводит, кажется, жую собственные крошки.
Впервые вижу такие последствия после его работы. Что же ты натворил, Кант?
Опускаюсь на колени, вновь вытирая лужу воды, но уже своими штанами.
Осторожно выжимаю одно из полотенец, давая ему немного остыть, подношу к лицу парня и вытираю кровь. Аккуратно. Так, чтобы случайно не задеть открытые раны.
Кажется.
Его лицу повезло больше - пару ссадин и относительно неглубокая царапина на лбу, такая заживет быстро и вреда много не принесет, но вот, что делать с остальными?
Стараюсь не суетиться, не поддаваться панике, осматриваю его тело постепенно, чтобы в спешке ненароком не нанести новые раны, усугубив ситуацию ещё больше.
Осторожно, воспользовавшись ножницами, снимаю с него футболку, оставляя вместо одежды лоскуты, которые летят на пол.
Придурок. Хочется пробить твоей головой дверь за эту тупорылость и непослушание. Сколько раз я предупреждал, говорил об опасности, которая непременно настигает его душу, она ведь "часто" обходит стороной.
Все к черту.
Все прахом.
Блять. Истерю как крашенная манда, не хуже его женушки, с которой так или иначе вновь предстоит вести беседу, рассыпаясь в тысячях извинений за отсутствие благоверного мужа дома.
- Эй, ты меня слышишь?
Молчит, никакой реакции, губы шевелятся медленно. Наверняка бредит. Сейчас лучше его не трогать. Дождусь, когда вернется это чудовище из магазина, и вытрясу из него все, все до последней, мельчайшей подробности: кто, где, как и когда.
Сволочь.
Почему он так долго?
Вода в кастрюле напоминает чуть разбавленную кровь, кажется, сам диван залит ею, пропитывается каждый сантиметр так, что, скорее всего, придется сменить мебель. Такая память мне не нужна.
Скрипит дверь, дергается замок, по комнате проносится звук шагов и шелест.
Ховер принес все, что потребовалось, не забыв опустить слегка мятый конверт с остатками его содержимого на тумбу в прихожей.
- Как он?
Подходит ближе, скидывая все купленное на пол, разнося шум по квартире ещё больше.
- Хотел бы я знать.
Отставить.
Сейчас не время, чтобы заводить свои нервы с пол-оборота. Зубами отрываю конец упаковки, вынимая шприц и присоединяя иглу, большим пальцем надавливаю на кончик ампулы, слушая тихий хруст.
Сколько было уколов? Пришлось сделать четыре, чтобы снять все симптомы и позволить себе спокойно обработать каждую рану: забинтовать грудь, правую руку, предплечье, шею, голень и нижнюю часть бедра.
Вот они - курсы по выживанию.
Та школа, которая в данный момент отголоском прошлого держит меня в руках, избавляя от прошлых обмороков от вида крови. Стыдно признать, что когда-то, совсем недавно, я часами проводил у толчка, если хотя бы раз удавалось увидеть капающую из носа сестры алую жидкость.
Вытираю пот рукой, оседаю на пол, словно игрушка, напичканная ватой.
Живой. Это главное.
Придушу, как только поставлю на ноги. Заставлю съесть собственный заработок, ради которого он вечно рвет свою задницу. А сейчас... Сейчас остается лишь всматриваться в это мертвенно бледное лицо и ждать.
Часть 2.

- Как это понимать? – плотно закрываю дверь на кухне, затащив предварительно туда Ховера, сдерживаю порыв сорваться на крик, перехожу на шипение, слушая, как сердце отдает глухими ударами в виски так, что вены вздуваются, заставляя чувствовать ток крови по их жилам.
- Мы были на задании. В этот раз отправили лишь четверых. Я, как обычно, следил по радару, чтобы все было чисто… И… нас подставили! Ебанный Зан подложил нам свинью, продав как дешевых шлюх какому-то ушлепку. Мы и не заметили, как на склад въехала машина… Я еле вытащил Канта оттуда. Мне просто повезло, что они не заметили комнату, в которой я был, приняв ее за заброшенный чулан.
Парня всего трясло от гнева. Я чувствовал эти негативные флюиды на расстоянии. Казалось, что его ненависть заражает и меня.
И это действительно было так.
Я ненавидел работу друга всеми фибрами своей души. С самого того первого ебанного момента, когда он ввязался в эти игры, заставив меня прикрывать его задницу. Раньше это было просто: следовало лишь отмазать страдальца на работе, которую он еще когда-то посещал.
А сейчас? Уже два года он женат. За эти два года этот чертовский случай уже седьмой по счету. А значит… Значит я опять должен висеть часами на трубке, чтобы вдалбливать его женушке, на какое архиделовое собрание я утащил её благоверного.
- Как вы выбрались? И где ещё двое?
Не знаю, зачем был задан второй вопрос, ровным счетом мне было плевать, что и как приключилось с остальными…
- Я не знаю, я успел забрать только его. Выбрались? Не спрашивай лучше, я никогда не чувствовал себя таким мелочным и таким ничтожным. Перерезать горло самому слабому из них, наверняка, пешке, которой так же как и нами просто воспользовались. Машина. Дальше… Дом и надежда, что он не сдохнет раньше времени.
Резко отодвигаюсь на стуле, заставляя ножки проехаться по паркету, разнося скрип по помещению.
- Раны не смертельные, гораздо важнее, что он не потерял слишком много крови.
Кивает, утыкаясь лицом в ладони, видно по дрожащему телу, мышцам, что парень просто на последнем баллоне энергии держится.
Только не вздумай сорваться прямо у меня на глазах.
- Тебе пора, - говорю как можно резче, не оставляя парню надежды на возможность остаться, не хочу видеть его припадки, я ничем ему не обязан, жизнь Канта - это не мой долг, не мне и платить.
- Ты прав, позаботься о нем, пожалуйста.
Молчу, просто сдерживаю себя, понимая, что человеку необходимо что-то сказать, чтобы не оставлять после своего ухода пустоту.
Дверь закрывается тихо, на этот раз не забываю поставить на место задвижку. Окидывая взглядом спящее тело, подхожу ближе, опускаю руку на лоб – горячий. Вернувшись с кухни с холодным мокрым полотенцем в руках, опустил его на голову.
Оседая рядом на пол, упершись спиной в изгиб дивана, открыл книгу на той странице, на которой остановился в прошлый раз, осталось скоротать всего пару часов, и можно будет звонить его жене.

***

На часах восемь. Рукава водолазки закатаны по локоть, чтобы мокрая тряпка не мочила одежду. Сколько я вот так ползаю на карачках оттирая засохшие пятна крови и грязи?
Звенит будильник, оповещая соседей о начале рабочего и, возможно, учебного дня. За это всегда ненавидел эти стены, звукоизоляцию, которая в этом доме ни к черту. Поднимаюсь, отряхивая колени и рукавом вытирая капли пота со лба. Так и не пришел в себя. Тело неподвижно лежит на диване, лишь дыхание, уже больше напоминающее нормальное, сигнализирует о том, что нет причин для паники.
Закрываю дверь возвращаюсь на кухню, выуживаю из заднего кармана джинсов телефон, набирая заученный номер на сенсорной панели, слышу отчетливые гудки, прижимаю трубку плечом и сажусь на деревянную табуретку, облокачиваясь спиной о стену.
Через несколько секунд слышу какое-то вошканье, гудки сменяются на шипение, а затем знакомый голос в весьма невежливой форме, отвечает на звонок.
- И где ОН на этот раз?
Хочется выбить ей зубы за одно только «он», лишь скрепя сердце натягиваю на себя невидимую улыбку, посылаю свое «Я» в задницу, начиная долгую и нудную беседу.
- Надин, здравствуй. Ты не поверишь, вот звоню тебе поделиться новостью. Печальная она или нет решишь для себя сама, но Канта я забираю с собой на конференцию, сейчас мы в аэропорту и через час у нас самолет.
- Почему он должен ехать с тобой? – вгрызается в одну мысль, начиная придумывать себе очередную схему наших приключений, приписывая им лимузин наполненный проститутками.
- Подожди. Я ведь даже не договорил, - мой голос звучит приветливо, в то время как рука сжимает телефон до такой степени, что белеют костяшки. – Не забывай, что Кант хороший стратег, я получаю новую должность и если презентабельность моего компаньона удивит совет, то, считай, твой муж уже не муж, а владелец частной компании под моим началом, - вешаю лапшу на её уши размером с гору, прекрасно понимая, что она даже знать не знает, кем по должности являюсь я, и какой работенкой занимается Кант.
- И сколько в этот раз придется ждать? Нэйт, не заставляй меня напоминать, что ваше возвращение всегда венчается провалом, - девушка явно недовольна, но в свои двадцать четыре года, лишь слыша о возможном присутствии больших денег в её жизни, берет в узду свою блядовую гордость.
- Ты в нас не веришь? Я огорчен, - сыграть мученика не составило труда, при условии, что я и так чувствовал себя не небесно.
- Возможно. Дай мне трубку Канту, я хочу с ним поговорить… Обещаю, что не буду просить его вернуться назад.
- Не-ве-рю, - хотел бы сказать я, но это лишь даст ей возможность разговориться ещё больше, а пора бы заканчивать беседовать на эту тему.
- Ты же знаешь, что не дам, Надин. Твой муж слишком слабохарактерен, - увольте меня, что я только что сейчас сказал? Если бы это была правда, я бы не отдувался за эту адскую душонку, по которой сам черт плачет. – При одном твоем сладком голоске, он уже захочет вернуться, так что извиняй, я верну тебе его в целости и сохранности, но услышишь ты его уже будучи дома, - закрываю глаза, пытаясь представить себе что-то, что помогло бы нервам перестать держать такой амплитудный напряг, действуя на мозг словно банка наполненная медью.
- Ладно… - выдыхает она, заставляя меня чуть не уронить свой телефон и не упасть со стула самому.
Что? Так быстро?
Я ушам своим не верю, это лишь проделки Сатаны.
- Ээм, тогда… Черт, время, прости. Наша очередь тут уже почти подошла, сейчас проверять будут, поэтому с разговором придется свернуться. И это… помни, что я тебе благодарен, - скинув звонок, я швырнул трубку куда-то в стену, от которой телефон отскочил прямо в раковину, с грохотом осев на дно, около минуты отдавая адовым звоном и треском.
Несмотря на то, что солнце уже давно стояло в небе, освещая его своими лучами, вернулся я в темную комнату, что под занавесом бежевых штор отдавала легким рыжим оттенком. Столкнувшись с карими глазами, оступил от неожиданности и облокотился на стену.
- Проснулся?
Вид Канта был весьма приличным для пострадавшего, стандартный набор: синяки под глазами, отеки спрятанные под бинтами и эта идиотская улыбка, говорящая за хозяина «сомнойвсепучком».
- Как видишь, - улыбается разбитыми губами, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку перед тем, как огорошить меня чередой вопросов: как ты меня нашел и что произошло после отключки.
Знаем. Проходили.
- Есть хочешь? – дождавшись робкого кивка, из-за чего прядки волос упали на его лицо, скрывая его глаза, разворачиваюсь вновь лицом к двери, скрываясь за ней.
Это гораздо лучше, чем если бы он ответил.
Возвращаюсь с тарелкой горячего бульона с лапшой, опускаюсь вновь около дивана, но, замечая его недовольный и, как всегда, въедающийся взгляд, поднимаюсь, и, отодвинув одеяло, сажусь на край дивана.
- Ты с Ней разговаривал? - из-за хрипоты голоса не разобрать интонацию, с которой он хотел сказать, но все же, не долго думая, пожимаю плечами, просто кивая. - Что ответила?
Поднося ложку к его пересохшим губам, на которых словно на картине застыла кровь, дожидаюсь, когда он проглотит её содержимое, и только после отвечаю.
- В этот раз, признаться, она меня удивила, - немой вопрос на лице Канта дает возможность продолжить. - Отпиралась не долго, почти не кричала, но... Все же обещала избить меня мачете, когда моя морда соизволит показаться ей на глаза.
Смеётся и тут же морщится, давится кашлем.
Не смею к нему прикоснуться, понимая, что в таком положении его гордость не уязвима, а даже наоборот - во всеоружии. Чувство жалости к себе он ни за что не захочет испытывать.
Оставляю пустую тарелку на полу, наблюдая, как ровно и умерено вздымается его грудная клетка во время дыхания. Лежит с закрытыми глазами, делая вид, что абсолютно безмятежен, а его органы не учиняют бунт на корабле, мчась от одного борта к другому, дабы погубить своё судно, забывая, что они сами, непременно, останутся в открытом океане.
- Принести обезболивающее? - отрицательно мотает головой ещё больше подтверждая мои догадки.
Знал же, что будет так.
Именно поэтому, прежде, чем налить суп в тарелку, растер о её края не слабую дозу таблеток. Сейчас его вкусовые рецепторы и так нарушены, поэтому что бы он ни съел, покажется ему отвратительным, каким бы полезным или же вкусным в действительности ни был продукт.
Встаю с дивана, решив, что лучше будет, если он поспит, но не успев толком подняться, ощущаю на своей руке прикосновение горячих пальцев, а затем и всей ладони. Вот так всегда...
Так и сидим, не двигаясь, не дыша.
Часть 3.

Вставляю ключ в замочную скважину, делая два поворота и сталкиваясь с упорным сопротивлением, - ключ так и остался в вертикальном положении.
Выдыхаю, прислоняясь лбом к двери, прижимая одной рукой пакет с купленными продуктами.
Уже прошло четыре дня, а я так и не привык, что дверь в мою квартиру самому мне открывать не приходится.
Делаю два коротких стука по железной каемке, что огибает дверной глазок, и, прислушиваясь, отхожу на шаг назад. Слышу, как гремит медная защелка, а через секунду в полумраке появляется полоска света, падая прямо мне на лицо.
- Ну и сколько раз я говорил тебе спрашивать прежде, чем лезть открывать дверь? – устало вдыхаю подъездный воздух, закрывая глаза, продолжая стоять у двери, не сходя с места.
- Но… ведь это ты, - вновь, как и в прошлый раз, растерянно отвечает, распахивая дверь шире.
Бинты, уже без кровавых подтеков, все ещё красуются на его теле. Их наличие не скроет даже рубашка и шорты, которые он нацепил на себя, отыскав в моем гардеробе.
По размеру они ему подошли только по одной причине: покупались для этого случая, ведь каждый раз, когда он пытается оккупировать мою жилплощадь, я не могу выдавать ему комплект своей одежды.
- Ты даже не смотрел в глазок, а уже утверждаешь, - вижу, как он пытается состроить умное выражение лица, убирая с глаз упавшие каштановые волосы.
- Смотр…
- Здесь темно, ты бы ничего не увидел, - хитро щурясь и по-доброму, словно ребенку, улыбаясь ему, вхожу в квартиру, впихивая парню в руки пакет, держать который я порядком подустал.
- Прям как с маленьким, - фыркает, но пакет забирает, с топотом удаляясь на кухню, чтобы там как можно громче опустить его на стол.
- Истеричка, - на полувыдохе отвечаю на его бунт, прислоняясь спиной к стене и согнув ногу в колене, притягиваю её ближе, чтобы расшнуровать ботинки.
Странно даже представить, что станет с ним через четыре года, когда этому, не побоюсь этого слова, мужику стукнет, жаль не по голове, целых тридцать лет. «Очуметь же,» - как бы на новом сленге выразилась моя младшая сестра, и я был бы с ней полностью согласен.
Учитывая склад ума Канта, его образованность, развитую соображалку и стратегию, с которой он подходит к своей жизни, это все ничто, по сравнению с его детским, местами взбалмошным, характером.
Ребенка такому точно не доверишь.
Вот и думается теперь, если мы с ним одного года рождения, а наши общие знакомые наперекор паспортным данным заявляют, что Кант, когда открывает рот в расслабленном виде, смахивает на ученика, дай бог, если старшего класса, то причем тут тогда слаженность тела и склад ума.
Вот я и привык, что с подобным человеком, чей мозг подвергается временной заморозке, только я и вожусь. При своих названных коллегах он, конечно же, в-рот-наикрутейший-перец, но для меня он как был, так и есть друг, забота о котором является моим долгом.
- А ты мне ничего не купил? – из-за косяка высовывается лишь одна голова с белой повязкой на лбу, как-то по-дурацки улыбаясь и щурясь, то ли от слепоты, то ли от своей хитрожопости.
- А должен был? – поставив ботинки в шкаф и закрыв дверцу, вопросительно смотрю с неким удивлением.
- Обязан, - слышу эхом, проходя в комнату и опускаясь на диван.
Все же Кант отговорил меня от затеи выбросить его, обещая всё отмыть и отчистить всеми возможными средствами. Спорить я не стал, доверив ему свою мебель, и именно сегодня он закончил столь кропотливый процесс.
Проводя ладонью по шершавой и стертой поверхности, ощущаю, как кожу царапают маленькие пружины, что не выдержав такого напора, прогнулись, окончательно прорвав тонкую, словно истощенную, ткань.
- Кант, - басом зову я, снимая с себя пиджак и вешая на подлокотник дивана, оставаясь в одной темно-синей рубашке и в брюках.
- Что тебе, холоп? Я только есть сел, ты чего Царя отвлекаешь? - почесывая живот, специально выпячивая его вперед, что получается весьма коряво и смешно, прикусывает вафлю, оставляя зажатой между губами, и, растянувшись у двери, опирается свободной рукой о косяк.
«Вот тебе и царский выход,» - мысленно комментирую я, стараясь не замечать этого настойчивого голодного взгляда, что сейчас так томительно медленно проходится по моему телу, словно видит в первый раз.
- Что скажешь? – специально проношу свою руку у себя перед лицом, чтобы уловить его взгляд и заставить его оторваться от моей шеи и посмотреть туда, куда я ему показываю: истертая ткань дивана, торчащие железки, которые наверняка с его расстояния даже не видны.
- Ниш…е..во, - специально мусолит сладкое, запихивая его как можно дальше в рот, лишь бы не отвечать на то, за что потом обязательно прилетит.
Устало закрываю глаза, хмуря брови и возвращая их вновь в привычное положение.
Вот посижу немного так, может все само исправится: открою глаза, а диван уже как новенький.
Чувствую как рядом прогибается матрац , заметно скрипят пружины, а губ в ту же секунду касается что-то шершавое с запахом сгущенного молока и ванили - придется есть. Все ещё держа глаза закрытыми, приоткрываю рот, чтобы ощутить на языке этот вкус, которым так пропитан весь воздух около моего носа. Но желанию так и не суждено сбыться, не коснувшись вкусовых рецепторов, царапая губы, палочка была безжалостно выдернута. Открывая глаза, я уже видел её конец, который скрывался в глубине рта этого хитрого и чумазого парня.
- Ребенок, - констатирую факт, откидываюсь назад и растекаюсь по дивану, словно плавленый сыр.
- Кто тут из нас двоих ребенок, так это уж точно ты, - рассматриваю белый потолок, касаясь взглядом лампочки, что одна из трех ещё горит на люстре.
- С чего ты так решил? – привык я говорить голосом без эмоций, за что получаю в лоб в ту же секунду, чуть не сваливаясь с дивана, наполовину перелетаю через подлокотник. Ну и силища. И откуда только берутся в этом нездоровом и покалеченном теле.
- Мудак. Опять за своё, - рычит он, распыляясь от каждого вздоха.
Надо подумать, если я начну сейчас язвить, то придется садиться на больничный по двум причинам: придется вновь латать его раны и зализывать свои.
- Ну, и чем я не угодил тебе на этот раз? – прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу, сажусь обратно, подминая ноги под себя.
- Нэйт, я же вижу, что ты обиделся, так чего не скажешь мне об этом… - на удивление абсолютно спокойно отвечает Кант, вставая с дивана и поворачивая по направлению к выходу.
Заставляет нахмуриться, ровно на секунду анализируя сказанное им. В обращении ко мне из его уст прозвучало моё имя, а это может означать только одно: обиделся он, причем адово.
Привстаю на одну ногу, успевая поймать рукой край его рубашки, резко тяну на себя, наблюдая как парня несет по инерции назад. Ловлю этот мешок с костями уже у себя на коленях, сгребая в охапку его длинные ноги, что остались лежать в растянутом положении на полу.
- Я не хочу, чтобы мой холодильник из-за моего «обижаешься» пострадал. А то зарплаты до конца месяца кормить нас обоих у меня не хватит, - я, конечно же, нагло врал на этот счет, прекрасно понимая, что этих денег хватит, чтобы завалить едой кухню, но знать ему об этом было не обязательно. Не очень хочется лечить его потом ещё и от аллергии.
Как можно незаметней, запускаю пальцы под его рубашку, несильно, чтобы не причинить боли, провожу пальцами по ребрам, еле касаясь подушечками бинтов.
Не прошло и минуты, как Кант заваливается набок, переворачиваясь у меня в кольце рук, и начинает панически ржать, давясь от смеха, как от предсмертных конвульсий.
На секунду мне показалось, что он действительно умирает, из-за чего пришлось остановится и, заглянув ему в глаза, отодвигая прядки волос, столкнуться с победным взглядом.
- Попался, - высовывая мокрый язык, цапает зубами мою руку, которая все ещё держала его волосы, а затем, дождавшись, когда моя хватка станет слабее, рывком поднимается с колен, стремительно уходя обратно на кухню. – Ты как хочешь, а я жрать хочу.
Часть 4.

Перед глазами мелькает часть корпуса когда-то рабочего телефона. Верчу в руках сломанную запчасть, разглядывая мельчайшие трещины на главной панели. Большая царапина сбоку и трещина посередине экрана, от которой вихрем расходятся тонкие ломаные нити, на фоне этого все остальное просто ничтожно. Уже и плевать на сошедшую местами краску, на мигающий экран, пользы от которого абсолютно никакой, - сим-карту я вытащил, поэтому бояться, что самые нежеланные и нежданные личности смогут нас поймать в сети, незачем.
- Подумать только, уже прошло десять дней, а твой аппетит ещё не сдулся, - не поднимая головы, улыбаюсь, краем уха улавливая тихие шаги, владелец которых пытается проскользнуть мимо меня к холодильнику.
- Подумать только, прошло десять дней, а ты к этому ещё не привык. И вообще, хватит меня упрекать в бездонности моего желудка, у меня растущий организм, к тому же я только из-за этого иду на поправку, - ухмыляется он, передразнивая мои слова, жестикулируя, как самый настоящий оратор.
Поворачиваю голову в его сторону, обводя взглядом замершее тело, замечая редкие ссадины, синяки, которые, словно листья на деревьях, сменили окрас на бледно-желтый оттенок. О больших ранах говорить не приходится, их осталось всего две: на плече и на правом боку. Перевязку я, как и раньше, делаю ему каждый день, обрабатывая затянувшиеся раны, но открывать, как мать-настоятельница, строго запрещаю, постоянно выслушивая, как ему не комфортно ходить мумией, не в силах даже почесать зудящие места на теле.
- Растущему? Ты ничего не перепутал? Твой организм уже лет шесть как расти перестал, если не больше, - скептический взгляд в его сторону натыкается на укоризненный и даже слегка обиженный. Понимаю, что вновь не угодил ему, меняю тему в обратную сторону. - Никто тебя в этом и не упрекает, ешь на здоровье, вот только зачем шкерится, как партизан? Такое ощущение, будто холодильник под замком находится, - пожимаю плечами, закрывая глаза. Меняю ноги местами, закидывая одну на другую, так и оставляя в вытянутом положении на краю стола, опираюсь на спинку стула, продолжаю раскачиваться в такт своим мыслям, которые прекратили свой поток с того момента, как это чудовище появилось на кухне. – Единственное, за что я готов тебя прибить, так это за твой внешний вид.
- А? – разыгрывает удивление, поворачиваясь ко мне спиной, невзначай сверкая голой бледной задницей, на которой, что самое интересное, какие-либо отметины отсутствуют.
- Не прикидывайся дауном, ты таких людей своим актерским талантом, которым тебя с детства обделили, обижаешь, - оставляю на столе последнюю деталь, складывая руки в замок и с одного движения переходя в ровное сидячее положение, после вытягиваю ноги уже на полу.
Как-то мнется, продолжая стоять нагим посреди кухни, наличие штор в которой подразумевает лишь прозрачные занавески.
- Я не пользуюсь полотенцем, так что изволь, но сохнуть я привык именно так, - упирается руками в бока, больше всего сейчас напоминая бронзовую скульптуру. Подходит к холодильнику, открывая дверцу и минут пять взирает на содержимое полок. Затем, достав бутылку с соком, с громким хлопком закрывает и стремительными движениями приходит мимо меня, получая вдогонку кухонным полотенцем по пояснице, в котором впоследствии тонет его вопль возмущения. – В лицо было бросать не обязательно, - скрипит зубами, еле удерживая в руках бутылку, что намеревается выскользнуть из мокрых рук.
Балаган поднявшихся эмоций прерывает звонок в дверь, заставляющий обоих напрячься.
Встаю, отодвигая стул к стене, прохожу мимо парня, кидая сквозь зубы холодное «оденься» и, дождавшись, когда фигура скроется за дверным проемом в дальнюю комнату, смотрю в глазок, замечая знакомое лицо на его уровне, - Ховер.
- Какими судьбами? – открываю дверь с этими словами, вспоминая, что парень пропал с того самого момента, как притащил тело Канта в квартиру. Волноваться, конечно, за него никто не собирался, но пару раз подумать о его кончине я все же смог, понимая, что те игры, в которые они с этим телом в комнате умеют ввязываться, простым исходом не заканчиваются.
- И тебе привет, - вяло и далеко не жизнерадостно отвечает светловолосый парень, шагая навстречу мне и без разрешения проходя в квартиру. – Он здесь? – в который раз задаюсь вопросом: «Откуда же у них столько смелости?» - останавливаю его тело рукой, мешая пройти дальше.
- Не у себя дома. Во-первых, сними обувь, а то драить за себя полы сам будешь. Во-вторых, здесь, так что, будь добр, пиздуй на кухню и жди его там, - не удержался от сквернословия, которое не часто, но одолевает мою речь в очень особые и памятные жизненные моменты. Хотя… Этот случай к таким мне относить не хочется.
Прохожу в зал, стремительно направляясь к единственной двери, ведущей в комнату, проверяю Канта, что стоя ко мне спиной, вползает в свои старые черные джинсы.
- К тебе пришли, - захожу в помещение, прикрывая за собой дверь. – Как наговоритесь, закроешь за ним дверь, - убираю с кровати нетронутое полотенце, перекладывая его на одну из полочек шкафа. Забираю с журнального столика книгу, открываю её на нужной странице и опускаюсь на диван, закидывая ноги на подлокотник и устраиваясь поудобней на противоположном.
- А ты разве с нами не посидишь? Как же я буду общаться с ним без твоих язвенных вставок? – застегивает пару пуговиц на рубашке и заправляет один конец в джинсы, смерив меня ещё одним обжигающим взглядом. Выходит, громко хлопая дверью, заставляя меня добавить ему напоследок тихое:
- Истеричка.
- Сама такая, - отзывается довольно громко, уходя в сторону кухни.
Не было бы в руках книги, наверняка бы ударил себя по лбу - вновь забыл про его идеальный слух, за одно наличие которого я в детстве не хило получал от него. Благо, сейчас я перестал так много ругаться по поводу и без, поэтому синяки на теле привыкли появляться по другим причинам.
Вспоминая, о чем я читал в прошлых главах, пролистываю пару страничек назад, чтобы убедиться в том, что ничего не упустил и, возвращаясь назад, продолжаю с той фразы, на которой остановился вчера, когда Кант мучил мой компьютер своими игрушками.
***
На удивление, оставшиеся страницы книги пролетели так быстро, что я уже и не заметил, как прочел последний абзац, гласивший, что у этой истории будет свое продолжение. Выжившие обязательно отомстят создателю той жуткой паутины, в которую их абсолютно не по случайности отправили собственные родственники, которые, как правило, тоже впоследствии отхватили и ещё отхватят немало.
Лежать в таком положении пару часов оказалось довольно сложно - спина затекла, ноги, кажется, свело судорогой - поэтому прежде, чем лихо вскакивать с дивана, я осторожно опустил обе конечности на пол, шевеля десятью пальцами и разминая ступни круговыми движениями, возобновляя кровоток. В такие моменты, когда чувствуешь, как сильно может изнашиваться твое тело от простого безделья, потихоньку начинаешь задумываться, что же будет с тобой в старости, отгоняя смутные мысли о вставной челюсти и протезах.
На часах была половина первого ночи. Не задумываясь, убрав книгу, я вытащил из шкафа постельное белье, подушки и одеяло, складывая на край дивана, чтобы было удобней его потом раскладывать. Дернув за петлю, слушая с каким взвизгом начал отъезжать первый блок, я все же расправил кровать, кладя сверху второй матрац, чтобы было комфортнее.
Постель, как тому положено быть, оказалось холодной, из-за чего в одеяло пришлось заворачиваться, чтобы быстрее нагреть себе место и согреться самому, пытаясь угомонить толпы взбунтовавшихся мурашек на теле.
Планируя пролежать в таком положении несколько минут, я даже не заметил, как уснул, просыпаясь уже от настойчивых толчков пальцев в спину, которые пытались из-под меня вытащить это самое одеяло, в которое я был так надежно закутан.
- Ты дверь закрыл на ключ или…
- На ключ, - не дослушав меня, раздраженно кидает Кант, настойчиво продолжая выдирать с корнем часть моей собственности. Мне бы хотелось отправить его на ту кровать, говоря о том, что он сам виноват, что так засрал её своими химикатами, но вглядываясь в эти темные черты лица, что под мраком в комнате кажутся такими агрессивными, все сильнее сталкиваюсь с его отрицательными эмоциями, которыми он так в данный момент заряжен, понимаю, что лучшим вариантом будет просто пустить его к себе.
Кажется, что его мысли кровоточат совершенно ненужной ему темой, он вновь самостоятельно ищет ответ на вопрос, который наверняка Ховер задал ему своим разговором.
- Да хватит возиться уже, - привстав на лопатках, несильным рывком выдергиваю из-под себя одеяло, роняя его тело на подушку рядом с собой и укрывая частью того, что он так усердно отбирал секунду назад. – Чего такой угрюмый? – сопит в подушку, какое-то время застывает на одном вздохе, затем поворачивается набок, продолжая смотреть куда-то в сторону, и, встряхнув головой, дождавшись, пока волосы упадут на глаза, все же отвечает.
- Нам подкинули новую работу, - тараторит слова, будто оттого, что он произнесет их смято, смысл куда-то денется, заставляя меня не обращать на них внимания.
- Ты в курсе, чем тебе это может грозить?
- В курсе, но ещё больше мне достанется, если они пойдут втроем. Сам же знаешь, дружеские отношения нас не связывают, даже о товариществе речи вести не приходится, наше сотрудничество - договор, поэтому заложить кого-либо из нас плевое дело. Моя фамилия и подпись фигурирует в более пятидесяти процентах бумаг, что у нас имеются, - нет, никакого обречения в его интонации не было. Как всегда понимаю, что помимо страха за свою задницу, парень испытывает ещё и дикий азарт, прекрасно осознавая, что такую возможность упускать так просто никак нельзя.
- И ты хочешь сказать, что даже несмотря на подставу вашего связующего, все равно попрешься в лобовую? – откидываюсь на спину, заводя руки за голову, уставляюсь взглядом в темный потолок, слушая, как сердце начинает стучать в ускоренном ритме, будто не ему, а мне предстоит вновь подставить под пули и биты свою спину.
- Я должен, иначе пройдет все гораздо хуже, чем может пройти. Я не новичок в этом деле, знаю что и как, поэтому просто не могу сидеть сложа руки на ровном месте, - выдыхает, повторяя за мной один в один, укладывается на спину уже на своей половине.
- Ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь? Тебе мало было прошлого раза… Да ты чуть не сдох там, как последняя псина, верившая своему хозяину до самого конца, даже когда тот засунул ей в пасть пушку, она все ещё продолжала вилять хвостом. Кант, порой мне кажется, что с каждым разом ты теряешь свои мозги… - осекаюсь, стараясь просто не нервничать, незачем. – Иногда я думаю, что останься твое тело ещё Там, в луже собственного дерьма и крови, было бы лучше. Жизнь тебя бьет, а выводов ты никаких не делаешь, - поднимаюсь с кровати, перелезая растянувшееся тело парня, босыми ногами вступаю на холодный паркет и, доставая из шкафа большое полотенце, иду в ванную, понимая, что так просто заснуть у меня уже не получится. Слишком больная тема. Слишком много риска. Неоправданного. Никому не нужного.
Понимаю, что вновь случись что, рвану, как эта самая шавка, спасать его шкуру. Но сейчас думать об этом даже не хочу…
Встаю под напор горячих струй, с каждым разом делая воду все холодней и холодней, пока она вовсе не станет обжигать своими прикосновениями. За что я люблю такие контрасты, так это за то, что они вовсе лишают меня мыслей, заставляя лишь чувствовать импульс воды, что стекает по телу, даже не давая возможности переключиться на мысли, которые могут тревожить меня, как сейчас, или просто забираться в голову от бездумья.
Хлопаю по ручке, заставляя душ резко выключиться, ещё какое-то время стою, наблюдая, как с волос стекают капли. Дотягиваюсь рукой до перекладины, стаскивая с нее принесенное полотенце, и, высушив им волосы и тело, завязывая на пояснице, выхожу из ванной.
Захожу в темную комнату, осторожно ступая, чтобы не наткнуться ни на какую мелкую деталь, которые я столь часто стал находить у себя в доме самыми неожиданными частями тела. Подхожу к кровати, замечая, что Кант перебрался со своей половины кровати на мою. Принципа по этому поводу у меня никакого не было, поэтому, опустившись на середину дивана, придерживая полотенце, дотянулся рукой до маленького шкафчика, что стоял напротив и, выдвинув полку, стал вслепую искать свои трусы.
- Я передумал, - тихий голос среди такого беззвучия, заставляет вздрогнуть, по инерции отведя руку в сторону, ударяясь об угол мебели.
- Я думал, ты спишь, - пытаюсь унять временную дрожь, что прошла по телу от испуга. Все-таки даже в фильмах, такие моменты не так пугают, как дома в обыденных ситуациях.
- Я тоже так думал, - секундное вошканье, не поворачиваясь, спиной ощущаю, как он разворачивается, подползая ближе. Чувствую на своей талии руки, которые обвивают меня, словно лианы, сцепляясь в замок.
- Значит, тебе не составит труда объяснить, что ты там «передумал»? – продолжаю копаться в белье, так и не найдя среди футболок и маек нужную вещь.
Дыхание в спину заставляет чувствительные места кожи ощущать волну мурашек, что, раскачиваясь, проходит по каждому сантиметру кожи.
- Возможно, будет другой выход, чтобы не идти с ними. Попробую участвовать косвенно, лишь координируя их действия. И вообще… Не обязательно так загоняться по этому поводу. Ты же понимаешь, я тварь живучая, не нужно волноваться за меня так сильно, как ты это делаешь, - руки скользят ниже, цепляя длинными пальцами полотенце, заставляя произвольный клубок-узел распасться на две отдельные части.
- И поэтому ты решил лечь под меня. Чтобы твое «неволнуйсясомнойвсебудеток» подкрепить помимо слов ещё и таким способом, - скидываю его руки, вставая с постели, подхожу к шкафчику, ногой задвигая его пролет, вставляя обратно в петли. Поворачиваюсь к Канту, смотрю на эту жалкую фигуру, распластанную на кровати в довольно сексуальной позе: одеяло прикрывает лишь поясницу с голой задницей, заставляя лишь задуматься о том, что трусы на нем все же имеются, растрепанные патлы, словно шторы, закрывают глаза, заставляя прищуриваться, чтобы разглядеть в них этот знакомый жар вперемешку с азартом.
- Нэйт… - произносит всего лишь имя, заставляя тело приятно ныть от этого голоса, - знает же, что все это лишь показной спектакль, и я бы уже давно выебал его, если бы не… Взгляд касается мотков бинта на руке и талии, крови на них совсем нет, но то, что скрывается под ними, не дает моей совести позволить овладеть желанию над разумом.
- Ложись спать, - хотел добавить, что если его морда не окажется сейчас отвернутой к стене, то я отправлю его спать в ту комнату, наплевав на какие-либо неудобства, но, кажется, он решил сделать это без указаний.
Поднимается с кровати, давая возможность мне все же увидеть на его теле нижнее белье, подходит к двери, рядом с которой стою я, обводит взглядом моё тело с головы до ног, останавливаясь чуть ниже талии. Губы растягиваются в улыбке, придавая кошачьим глазам ночной блеск, который я просто не мог не заметить. Только сейчас понимаю, что стою перед ним абсолютно голым. Впрочем, в обычной ситуации меня бы это вовсе не смутило, но сейчас, когда от него так и исходят эти соблазнительные флюиды, лучше не рисковать и просто пойти одеться.
- Знаешь, - разворачивается, подходя ближе, вплотную, заставляя чувствовать тепло чужого тела. – Ты слишком много думаешь обо мне, - сглатываю, отгоняя от себя звериный инстинкт, понимая, что если возьму его прямо так, на утро буду жалеть об этом, перебинтовывая открывшиеся раны. – Иногда нужно просто жить в своё удовольствие, - теплая ладонь опускается на грудь, скользит вниз, обводя контуры пупка и не останавливаясь, сжимает член у основания, больше причиняя боли, чем удовольствия. – Скажи мне, легко ли все время сдерживать себя? – закрываю глаза, пытаясь ровно выдохнуть и привести чувства в покой, но не получается, оставаясь наедине в кромешной тьме, я ещё больше ощущаю аромат его кожи, эти ровные вдохи, даже стук его сердца, что слышен сейчас так отчетливо.
Этот мальчишка всегда сводил меня с ума. Никогда я не испытывал к нему подобных чувств, кроме обыкновенного желания – обладать этим телом. Мне не хочется заполучить его как игрушку, нет желания иметь ключ от этого тайника, я не против делить его с кем-либо, если будет на то его желание, он сам уйдет… Но это ощущение, что с каждым днем все чаще охватывает меня, имеет огромную власть над моим разумом, бороться с которой я не в силах.
Подхватываю его тело, давая ногами обхватить меня за талию. Не растерялся, сразу вцепившись руками в мои плечи, оставляя на них белые полосы от ногтей, что просто покраснеют через какое-то время, превратившись в единое месиво на моей коже.
Жадно касаюсь его губ своими, затягивая по очереди каждую, обсасывая на поверхности, не торопясь загнать в его глотку свой язык, словно самого себя провоцирую такой медлительностью.
Кто из нас торопится больше?
Ощущаю его руки, что в бешенстве мечутся по моей спине, забегая на талию и очерчивая плоский живот. Не похвастаюсь наличием кубиков на нем, но и не пивной шар, чтобы жаловаться на скрытые мышцы под кожей.
Дергаю за волосы, сжимая темные прядки в кулак, заставляю Канта задрать голову, подставляя шею прямо под мои губы. Языком касаюсь пресной на вкус кожи, ощущая легкую солоноватость на кончике.
- Знаешь, порой ты меня так раздражаешь отсутствием этой активности, - шипит он, сбиваясь с дыхания все чаще. – Но за такие моменты ты заставляешь любить тебя в несколько раз больше, было бы это чаще, наверняка бы, надоело… - кусаю за ключицу оставляя неглубокий окровавленный след.
Лишь зажимая рот рукой, Кант спасает комнату от крика - больно, но никто и не спорит, просто не люблю, когда он пытается разговаривать, его тянет на откровения, из-за которых мы неделями потом не разговариваем, он, словно малое дитя, никак не может согнать со щек румянец за сказанные в особой обстановке слова. Правдивые. За что и мучается, думая, что они меня хоть как-то задевают или обнажают и так абсолютно нагую душу Канта передо мной.
Веду рукой к его паху, стягиваю трусы с бедер, даже не рискуя брать его плоть руками через ткань, прекрасно понимая, как бы было неприятно и не комфортно ощущать это. Накрываю ладонью его член, проводя большим пальцем по головке, сжимая её чуть сильнее, чтобы тихое шипение вновь коснулось слуха.
- Придурок, - пыхтит, когда сухой палец нажимает на сжатое колечко мышц. В таком положении расслабиться будет трудно.
Поднимаю его талию, обхватив руками, заставляя тело описать полукруг, чтобы перевернуться на живот с громким стуком. Спускаюсь чуть ниже, проводя языком по внутренней стороне бедра, поднимаюсь чуть выше, ощущая, как он напрягается, рассыпаясь очередной дрожью подо мной. Помогаю себе пальцем, обильно смачивая слюной то маленькое пространство, прикосновения к которому заставляют его так трепетно воспринимать последующие действия.
Поднимаюсь выше, обхватывая рукой его шею и сгибая руку в локте, сковываю его словно в тисках. Подставляю головку члена к мокрому входу, слушая, как дыхание Канта на мгновение замерло - боится. Всегда боялся.
Вхожу медленно, оставляя возможность для паники в его голове, прекрасно понимая, что он всегда ждет от меня каких-то необдуманных действий. Раскачиваясь бедрами, почти вползаю в его тело, чувствуя эту сладкую тесноту, сжимающую мой член с такой приятной силой, что каждый толчок в него дарит наслаждение.
Не глядя дергаю за край свободной подушки, приподнимая Канта и подсовывая её под его тело, почти на уровне ребер. Обвожу рукой его набухшую плоть, со всей силы вдавливая в диван, и словно со вспышкой, резко открывая глаза, трогаю второй рукой бинты, боясь обнаружить их мокрыми. Сердце бешено стучит, когда пальцы осторожно проводят по шершавой части сплетенных волокон на его теле. Отпускает только тогда, когда руки остаются чистыми.
Дальше уже осторожней, лишь рука, что сжимает его волосы, позволяет немного усмирить пыл своего организма.
Новый толчок, срывает с его губ скомканное мычание, вновь давая мне понять, что и сегодня криков я от него не услышу. Никогда не слышал. Наверное, поэтому так рад этому, иначе в других случаях подобный секс с тонной непонятных звуков, как в обезьяннике, с точностью напоминает зверинец. А я с детства ненавижу зоопарки.
Толчок, каждый раз подпихиваю его по инерции к спинке дивана, заставляя просто влезть на нее, перегнувшись через нее и упершись одной рукой в стену, а другой в подлокотник. Осторожно поглаживая его член рукой, чуть медленнее, чем движения внутри него, касаюсь губами плеча, оставляя на нем мокрые следы, перехожу на спину, чувствуя на них чужую влагу - жарко.
Дальше куда чаще, ритмичнее, рывками проникая в него и выходя, заставляя больше себя изнывать от этих движений. Тело плавится, словно брусок железа. Нравится. Эти ощущения заставляют испытывать нечто недосягаемое. Словно мы занимаемся не сексом, а едим ту еду, купить или приготовить которую просто невозможно, поэтому такого нигде больше не сможем найти.
Скользкий член от смазки и слюны подрагивает, чувствую, как каждая венка на нем на мгновение сузилась и стала шире.
Сдавленный крик в собственную ладонь и водянистая жидкость оседает на ткани дивана, на который следом падает обмякшее тело, утягивая меня одной рукой за собой, заставляя почувствовать легкую улыбку, очертание которой впечатывается мне прямо в щеку, словно детский и невинный поцелуй.
- Знаешь, а ведь ты мне испортил уже второй диван, - выдыхаю ему в ответ на подобный жест, цепляя пальцами одеяло и укрывая нас обоих, не выходя из такого положения, просто закрывая глаза, чувствую, как сон овладевает мной.
5 и 6 заключительные части помещены в комментарии

---

Не теряй больше

Фэндом: Death Note
Персонажи: Мэтт/Мелло

Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Даркфик, POV, Стёб
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Рано утром в своем почтовом ящике я нахожу отодранный от использованной пачки сигарет жалкий клочок бумаги, если принюхаться к нему, то можно ощутить сохранившийся едкий запах никотина, которым пропиталась эта картонка. На ней фраза, которую долго и старательно не выводили, всегда одна и та же: место и время встречи.

Старая раздолбанная брусчатка, на которой возведен одинокий, заброшенный временем дом.
Высотка, дорогу к которой забыли все былые жители этого района.
Кругом валяются порванные мусорные пакеты с остатками их содержимого, принесенные то ли ветром, то ли воронами, что противно каркают над ухом, создавая гнилую атмосферу этого места. Её дополняет лишь скрип одинокой качели, что висит на последнем издыхании одной ржавой цепи.
Краем ботинка отодвигаю дохлую крысу, что валяется прямо перед входом в подъезд с кривой скошенной дверью, изуродованной множеством отметин непонятного содержания.
Захожу внутрь, шаг за шагом преодолевая один лестничный пролет за другим, в поисках знакомой двери. Почти единственной, которая хоть как-то держится на обеих петлях.
Взбираюсь по лестнице, цепляясь за грязные поручни, на которых остались следы пребывания голубей, попадающих сюда из разбитых окон.
Выхожу на крышу, даже не смотря в нужную мне сторону, прекрасно знаю, что тот, ради кого я пришел сюда, уже на месте…
- Я ждал тебя, - произносят губы человека, жадно затягиваясь сигаретой.
- Было бы странно, если бы не ждал, - оглядываю его темную фигуру, на которой нет даже намека на новую вещь, как всегда неизменные: потертые черные джинсы, заправленные в высокие солдатские сапоги на тугой шнуровке, полосатая водолазка, конец которой небрежно заткнут за пояс, оголяя часть бледной кожи.
Так всегда…
Рано утром в своем почтовом ящике я нахожу отодранный от использованной пачки сигарет жалкий клочок бумаги, если принюхаться к нему, то можно ощутить сохранившийся едкий запах никотина, которым пропиталась эта картонка. На ней фраза, которую долго и старательно не выводили, всегда одна и та же: место и время встречи.
А место остается неизменным.
Этот богом забытый уголок, в котором Он сумел разглядеть что-то, что заставляет его сюда возвращаться снова и снова, выбирая для наших бесед эту убитую жилую стройку.
- Подойди, - коротко брошенная фраза, адресованная мне, пульсацией проходит по моему телу, заставляя кончики пальцев дрожать.
Такая игра…
Такие правила…
Мне чертовски нравится вводить в заблуждение всех… даже себя: игра, в которой я, в первую очередь, непосредственно заинтересован – наше общение, где я исполняю роль преданного пса, который по воле хозяина делает все без малейшего на то подозрения…
Вот только одно но…
Всё, чтобы я не делал с ним, захватывает меня в нескончаемый поток эйфории, заставляя понимать, что заблуждение, в которое я ввожу своей покорностью, невероятно нравится мне, заставляя лишь от одной мысли вскипать как вулкан в ожидании своего часа…
- Ближе, - выбрасывая докуренную до основания сигарету, хватает меня за руку, заставляя лбом коснуться его волос цвета меди, которые отливают алым на бледном закате.
Кончиком своего слегка отросшего ногтя проводит по моей щеке, заглядывая глубоко в душу своими серыми глазами.
Наконец... Сжимает руку... Так, словно хочет вырвать кисть.
Пересохшие губы касаются моей шеи, словно специально царапая её, а затем, втягивая запах моей кожи, отстраняется противно фыркая:
- От тебя пахнет шоколадом, твои привычки никогда не изменятся, - отходит на край крыши, краем сапога упираясь в выемку, чтобы было удобней стоять, издали поглядывая на всю эту картину.
- Как и твои, - улавливая тонкий запах никотина, которым пропахли его волосы. – Я тебе кое-что принес, - не помню, когда я успел узнать о его безграничной страсти и любви к зеленым кислым яблокам, но время от времени, чтобы подсластить его пасмурное настроение, которое он натягивает на своё лицо из принципа, я не забываю захватить пару штук подобного вида.
- Лови, - отойдя к сумке, которую я оставил на парапете, перед тем как приблизиться к его территории, я достал из неё спелое яблоко, кинув ему прямо в руки.
Секунда…
Годами отработанный рефлекс срабатывает раньше, чем предмет долетает до своей цели.
Лязг метала…
И сочная мякоть врезается в острый наконечник ножа. Когда-то давно, когда мы были ещё детьми, я купил ему его в подарок на день рождение, пообещав обучить элементарным вещам самообороны и, кажется, в какой-то момент перестарался. Красноволосый увлекся, а я и не заметил, как подточил его умение до совершенства, сравнимого с тем, когда его тонкие пальцы бегают по клавиатуре.
- Благодарю, - произносит почти не открывая рта, будто это ещё одна из моих обязанностей - обеспечивать его едой.
Возвращаюсь обратно под негромкий хруст разрезаемой плоти, прекрасно понимая, что хотя бы одна долька перепадет и моему организму. Мэтт косо поглядывает на выражение моего лица, делаю вид, что не заметил его взгляда, но всё же переигрывать не стал: могло привести к разоблачению.
Подхожу ближе, принимаю тонкую дольку прямо из его рук, как собачка, не забывая бережно облизывать пальцы, на которых остались следы пыли и грязи…
Но разве кого-то из нас это волнует?
Сок стекает по кисти, запястью, дорожкой убегая под рукав рубашки, где достать его будет сложней. Неотрывно веду языком по горячим следам, пристально вглядываясь в его горящие глаза, которые являются единственным источником эмоций на его лице… Прежняя улыбка появляется столь редко, что я могу забыть о ней, но это не выходит: в памяти ещё свежи воспоминания.
- Мелло, - тихо, почти шепотом произносит моё имя, будто бы утверждая моё присутствие тут.
Специально вдавливает пальцы в оставшийся огрызок, выжимая из фрукта последние капли, что остались в нём.
Один миг…
И напоминание о еде безжалостно сброшено с крыши, во время полета с которой, не успев долететь до земли, его подхватывает стая ворон, раздирая на мельчайшие кусочки своими острыми клювами.
- Что-то хотел? – спрашиваю, огибая парапет и в это же время наблюдая, как ножик убирают за пояс так, что остается видна одна рукоять.
Как-то я пытался сыграть с ним в «слепого», стараясь незаметно, хотя бы на долю секунды коснуться этого орудия, но все попытки оставались безрезультатными, после чего блестящая острая поверхность приставлялась к моему горлу, в поглощающем победном смехе. Можно было бы вновь попробовать этот маневр, чтобы заполучить его эмоции, насытиться ими, но мне не хочется отдавать такую слабину в его руки.
Подходит совсем близко, откровенно смотря прямо в глаза, и, словно голодная рысь при виде своей добычи, перед которой захлопнулась невидимая клетка, облизывается одними зрачками, блеск в которых становится всё заметнее по мере старательного приближения.
- Хотел вернуть тебе, - достает заткнутое за пояс оружие, моё оружие. Глаза, кажется, выдают собственное удивление, из-за чего тут же следует объяснение. – Найти его было не так просто, но я смог выйти на тех, с кем тебе недавно пришлось столкнуться в неравном бою, - скалюсь, забирая оружие и, отодвинув шлейку латексных штанов, заправляю оружие, надежно закрепляя там.
Никогда не забуду этот день, крупная подстава, в которую мне довелось попасть первый раз в своей жизни: закрытый бункер, целая мафия, непонятные требования и резня, не помню, как уносил оттуда ноги, забирая вместе с собой жизни людей и оставляя взамен один из своих стволов.
- Я должен поблагодарить тебя? - безразлично пожимает плечами, заставляя в миллионный раз меня поверить в искренность его действий.
- Не должен, - улыбается, отстраняясь, чтобы спрятать глаза.
Тот миг, когда сентиментальность на его лице не скрыть никакими способами.
Реплика остается без ответа, в прочем так происходит каждый раз, когда это чертово создание задевает меня за живое: знаю же, что должен сказать это чертово «спасибо», но не могу, просто не срывается с языка.
Выбивая из трясины собственных мыслей...
Без предупреждений.
Без возможности ответить.
Резко проводит ногтями по открытой ключице... оставляя багровые полосы, налитые жизненным соком...
Кровь.
Разделяясь на несколько тонких дорожек, щекоча, стекает, пачкая рубашку цвета мокрого асфальта, от чего создается впечатление, что на нём только что сбили кошку, безрассудно скрывшись с места преступления, как будто за это сажают. Мэтт подхватывает пальцами алую жидкость, поднося к губам и пробуя на вкус то, что и так уже знакомо. Сумасшествие.
Отхожу, прислоняясь к стене, оседая на грязный бетон, из копны белых волос, занавесивших моё лицо, слежу за его действиями. Долго ждать не заставляет, выбрасывая начатую сигарету, подходит ближе, присаживаясь напротив.
- И всё же, как ты смог найти его? Ни за что не поверю, что запачкал руки в крови, - ехидно улыбается, поглядывая на свои руки, на которых остались запекшиеся следы.
- Не поверишь?
Поднимаю свой взгляд к темно-серой стене, на которую уже опустилась тень от заката, что огнем тлел на краю неба.
- Поставлю вопрос иначе: ты никого не убивал, никогда, так как же так получилось, что ты достал его? – снова этот невинный взгляд, который комом стоит у меня в горле, прекрасно зная, что именно его-то он от меня и ждёт.
- Не забывай о моих способностях, я с горе-убийцей прожил несколько лет, научился многим приёмам, чтобы избежать вывихнутой челюсти, - запускает ладонь в копну медных волос, прислоняясь макушкой к грязной стене.
- Обхохочешься, - пальцы снова тянутся за шлейку кармана, где покоится смятая и грязная пачка старых сигарет, что давно уже не выпускают на заводах. Темно-желтая палочка касается губ владельца, а я без всякой команды подношу огонь, что заставляет на мгновенье осветить своим пламенем Его лицо. Такое благородное… аристократическое лицо… - Я весь во внимании, - опускаю руку с зажигалкой на свое колено, изредка проводя большим пальцем по колесику, заставляя то издавать противный режущий звук.
- Я, - он склонил голову так, что прядки волос стали свисать у его лица, загораживая мне весь вид на выражение, которое оно сейчас приняло. – Я, кажется, забыл, о чём только что хотел с тобой побеседовать, - откидывает голову назад, макушкой упираясь в стену. Закрывает глаза, втягивая ноздрями едкий дым, что исходит из сигареты, которую он держит в своей руке, не давая ей возможность догореть.
- Придурок, - произношу сквозь зубы, отводя взгляд на уходящие солнце, которому на небосводе отвели ещё от силы минуты три перед тем, как оно скроется на несколько часов, чтобы осветить вторую половину земного шара.
Скотина...
Довольно смеется, как всегда, не повышая тембр своего голоса выше разговорной речи, от чего подобная эмоция на его лице получается гадкой...
- Блондинка, - из носа вылетают ровные струйки сизого дыма, оставляя сильный аромат в воздухе после своего прибытия.
- И откуда в тебе столько смелости? - скалю зубы против своей воли, забывая о своей видимой покорности, которую давным-давно раскусили
- У меня прекрасный учитель...
- Не боишься попасть под моё настроение? – тонкие пальцы вместе с ладонью опускаются на моё плечо, резко поднимая всё тело, подкидывая в воздухе словно котенка за шкирку, вот только это делает не заботливый родитель, а хищник в ожидании утащить добычу в свое логово.
Продолжая держать меня, больно сжимая плечо, подводит к выступу так, что поясница упирается в местами разрушенную бетонную плитку, нарезанную на небольшие блоки.
Силой толкает на неё, заставляя тело описать полукруг, перед тем как живот с задранной рубашкой коснётся того мусора, что мелкой россыпью валяется на парапете.
Лицо сталкивается с противным холодным ветром…
Руки ищут опоры…
А глаза стараются не смотреть вниз, чтобы лишний раз не напоминать себе, что летать я не умею, а несколько секунд этого счастья – жизни не стоят.
- Не нужны эти вопросы, я достал то, почему ты так усердно страдал больше месяца, избавь меня от фривольных рассуждений на тему, что хорошо, а что плохо. Нет, я никого не убивал, я, в отличии от тебя, знаю другие способы уговоров, - конечно, ни одно из его действий не было показушным, если бы ситуации того требовала, если бы я действительно попал не под то настроение, с крыши меня всё же скинули бы.
Но разве это красиво?
Да и запал в нём короткий, чтобы разжать руки.
В попытке схватиться за любой выступ, что остался на этом куске цемента, рукой задеваю Его, понимая, что последует реакция за случайный удар. Но её нет. Лишь холодные пальцы касаются моей ладони, неудобно поднимая её вверх.
Слегка отстраняется…
Ждёт…
А затем, словно поддаваясь своим инстинктам, дергает на себя. Кусает губы, до крови, до побелевших костяшек рук, что сжимаются на его талии.
Больно.
Но по сравнению с тем, что могло быть, терпимо.
Его колено ползет вверх, между моими ногами, несильно вдавливая, будто стараясь быть ещё ближе. Руки скользят по глянцевой черной ткани, сжимаясь на моей пояснице, что в один миг из ледяной превратилась в огненную.
- Ублюдок, - дышу через рот, стараясь успокоить это бешеное сердцебиение.
Склонившись над другим ухом, вдавливая всем своим телом в парапет, противно тянет:
- Есть у кого учиться, - а затем, отпускает, из-за чего я, как марионетка падаю на эту грязь, стирая ладони о бетонную крошку.
Однажды, стоя перед зеркалом, я спросил у самого себя: "Зачем я всё это терплю?"
Но ответа так и не дождался.
Лишь жалкая и в тоже время страшная улыбка появилась на моём лице, заставляя признать, что взаимовыгодна этого положения, склонность моего характера к ненависти к людям заставляет при Такой работе вести дела с Таким человеком.
Иначе бы.
Иначе бы я давно пристрелил его.
В конце-концов была бы просто возможность уйти…
Но нет…
Возвращаться куда приятней, словно старая труппа знаменитых артистов снова начинает свой самый первый спектакль.
Шумно выдыхаю в пустоту, когда за здоровую руку меня возвращают в стоячее положение...
- Так и оставишь меня, - вопрос или нет. Не знаю. Но даже не поднимая глаз, вижу, как он смеётся над моей репликой, позволяя этим искоркам плясать в его зрачках.
- Возможно, - произносят его уста, а я вижу лишь солдатскую обувь и ровные стройные ноги, в которых умудряется находиться приличная скорость.
- Возможно? – переспрашиваю его, поднимаясь на ноги, с недоверием глядя на него исподлобья.
- Возможно, - дразнит меня, отходя к тому месту, где недавно сидел. Забирает полупустую сумку и подходя к двери, не поворачиваясь, произносит: - Не теряй больше, - заставляет улыбаться, в ту же секунду морщась от боли в кровоточащей губе, оседаю на парапет, сжимая рукой своё оружие.

@темы: death note

---

Конфеты или... NC-17 Закончен

Конфеты или...
Автор: Торговец деревом
Бета: Nyata

Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Шики/Акира
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Пародия, POV
Предупреждения: BDSM, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 15 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
- Струсил.
В комнате воцарилась тишина, нагнетающая атмосфера словно сложила на моей шее свои руки, лишая кислорода.
Ну, почему я не вырвал себе язык раньше?

Примечания автора:
Данная работа написана по мотивам "Судьбы" - ficbook.net/readfic/261287

cs304613.userapi.com/v304613736/3ff2/QTjqSOpBcP...


Подхожу к большому витражному зеркалу, рассматривая своё отражение в полный рост. Пальцы, затянутые в латекс, скользят по кожаным штанам, издавая весьма неприятный, пробирающий до мурашек, звук.
Сплёвываю.
Снова всматриваюсь.
Привычные серые глаза кажутся не такими знакомыми. Не такими родными. Они отдают блеском, блеском стали. И цветом бетонной крошки. Под этой причудливой маской совершенно не узнаю лицо…
Своё лицо!
Провожу рукой по серым, словно шерсть мыши, волосам, забывая, что покрытие перчаток ещё неизношенно, от чего каждый волосок цепляется за предмет одежды, окутывая голову роем неприятных ощущений.
Смотрю на отражение своего стройного, но всё же спортивного, в меру подтянутого тела. Не найдя привычной серой футболки или водолазки на нём, снова замечаю новую вещь в своём однодневном гардеробе: сегодня ею стал темный, отдающий глянцем плащ, надетый поверх частично обнаженного тела.
«И как он умудряется ходить в этих тряпках целый день?» - взгляд опускается всё ниже, минуя обтягивающие штаны, поверх которых надеты берцы, доходящие до колен и затянутые тугой шнуровкой. И тут, не при помощи напыления, отдраенные до блеска.
Осматриваю пакет в поисках содержимого, который мне всучил продавец всей этой неординарной, назовём её так, одежды.
Кроме ошейника и пары медных заклёпок для ворота плаща, я больше ничего не нашел. Отшвырну шелестящий предмет, снова вернулся к любованию самим собой.
Нет.
На самом деле. Каким бы упёртым бараном я не был, как бы ни упирался рогами в стойло, пришлось самому себе признаться, что подобная коллекция вещей придавала моему виду садистскую строгость, при виде которой у нормального человека отбило бы всякое желание иметь со мной дело.
Что, собственно, было к лучшему.
Проблем меньше.
Отойдя на пару шагов назад, прикрепляю к своему образу последнюю деталь: кожаный, наконец-то не блестящий, за исключением небольшой бляшки, ремень. Засовываю за его оттянутую часть свои ножны и снова взгляд в зеркало.
Блядство.
Чертыхаюсь и понимаю, что берцы оказались слишком в пору, из-за чего вероятность, обнаружить вечером на пятках мозоли возросла в несколько раз.
Пока оценивание нового прикида плавно перешло в любование собственным телом, дверь за спиной нарочито медленно скрипнула, открывая взору вошедшему картину, которую он точно не должен был увидеть.
- Уже можно тебя отправлять зарабатывать на панель в таком виде, - протянул позади холодный с каплей ехидства голос.
Угнетение тут же настигло меня, давая понять, что иной раз следует пользоваться защёлкой, которую ты Сам прибил к этой несчастной двери, дабы не выпускать меня раньше времени…
- Извини, но в мои планы не входило заменять тебя там, - слова сквозь скрежет зубов сами срываются с языка.
Ненавижу твою дерзость.
Больше всего терпеть не могу эту холодную маску.
Ведь прекрасно знаю, что прямо сейчас твоё воображение нарисовало манящую картину, в которой ты нагибаешь моё тело и долго без устали вдалбливаешься в него.
Разошелся.
Остынь.
- Мне нравится, когда ты пытаешься себе льстить!
Гляжу на темное отражение в зеркале, которое в свою очередь устроилось на кожаном высоком кресле, место которому логичней было бы определить в офисе в кабинете директора.
Но мне плевать - оно удобное.
Теперь настал черед мне всматриваться в его совершенно спокойное лицо, местами даже усталое.
Алебастровая кожа, худое тело, обладающее безумной скоростью и силой, иногда сравнимой с той, что обладают дикие животные.
Хоть по нему и не скажешь…
Но дьявольские глаза, в которых плещется красный закат, это марево, выдают его душонку с потрохами, словно этот человек не от мира сего.
Засмотрелся секундой больше положенного. Замечаю на его лице потянувшиеся вверх уголки губ.
Одно движение. Один взгляд, говорящий о том, что моя заинтересованность для него не осталась не замеченной.
Плевать.
Мне ведь можно.
И я это знаю. Пользуюсь.
Не так ли Шики?
- Маленькая рыбка решила поиграть в театр, примеряя на себя разнообразие его ролей, - закидывает ногу на ногу, из-за чего комнату окатывает этот скрежет (прикосновение искусственной кожи о кожу).
Оставляю реплику без ответа, стягиваю с себя плащ и отбрасываю на спинку кровати, позволяя себе остаться в одних штанах и этих сдавливающих перчатках.
Жарко.
- Если игра обещает быть динамичной и столь красочной, - я почувствовал, как бес в его теле облизнулся. – Я даже готов присутствовать в зале в качестве зрителя, - опять эта улыбка.
Бесишь.
И в тоже время заставляешь пожирать взглядом каждый сантиметр твоего тела.
Сейчас ты особенно прекрасен в этом сумрачном помещении, освещаемым лишь маленьким светильником, что стоит прямо у зеркала на антресоли.
- И всё же, - без всякого стеснения пялясь на обтянутый латексом зад, продолжаешь свою речь. – Что за повод для игр?
Готов поклясться, что ты знаешь.
Понимаю, что при таком раскладе, продолжив разговор, я рискую быть нехитро выебанным и не один раз за сегодняшний вечер, но всё равно отвечаю на его вопрос, без ехидства, которое так и пёрло наружу.
- Хэллоуин, неужели такой дедан как ты этого не знает? – упс, вырвалось, перегнул палку.
Если бы мог, откусил бы себе язык, прежде, чем сказать это...
Длинные белые пальцы мертвой хваткой сжались на моём предплечье.
Снова останутся синяки.
- Много себе позволяешь, Акира, - радужка его алых глаз стала совсем красной. - Не забывай, что ты живёшь в моём доме, и в моих силах вышвырнуть тебя отсюда.
Скреплю зубами.
Ответно цепляюсь своей рукой за его кисть, стараясь отодрать от себя его руку.
Можно даже с частью собственного тела.
- У тебя? Ах, да. Извини… Извини, что забыл, ведь теперь мы вынуждены делить кров. Мой отец бестактен. Совершенно не подумал обо мне. Но постой-ка… О тебе, ведь, тоже. Как ни как, ты приходишься ему сыном. Пожалуй, - я немного задумался и перевёл дыханье, плечо уже начало затекать. – На пару-тройку лет даже раньше, чем я.
Хватка ослабла.
Гнев немного поубавился, видимо, до него наконец-то дошли события минувших дней, во время которых я свалил жить к своему одногруппнику, и он довольно медленно вернулся на своё место.
Миновало.
- К твоему сведенью, праздник тут играет маловажную роль, - цедит каждое слово с таким презрением, что меня перекосило. Наверное, даже к лучшему, что сейчас из-за густой серой челки он этого не видит.
Заставил задуматься.
- А что тогда? – почесав затылок и снова морщась от столкновения перчаток с шевелюрой, поинтересовался я, желая поскорее выпрыгнуть из всей этой одежды, но для начала спровадить его за дверь.
- Меня больше волнует, какое отношение это имеет к тебе? – вскинув одну угольную бровь, спросил он, вырисовывая пальцем какие-то узоры на подлокотнике кресла. «Опять кого-то расчленяет».
- Какое, какое? Кеске позвал меня, видя его щенячьи глаза, я просто не смог отказать, - замечая, как Шики напрягся из-за одного только упомянутого имени, я поспешил сразу добавить, дабы предотвратить сход лавины с горы. - К тому же, это по твоей милости я тогда свалил от него в середине ночевки.
- Раз меня в этот процесс не собирались втягивать, - Шики этого не показал, но его собственное удивление по поводу сказанной им фразы не осталось незамеченным для меня. – Это даже к лучшему, не придётся расстраивать тебя своим вынужденным отъездом. Отец…
Я не дал ему договорить, вставив одно короткое слово.
- Струсил.
В комнате воцарилась тишина. Нагнетающая атмосфера словно сложила на моей шее свои руки, лишая кислорода.
- Повтори, - сталь в голосе, а в глазах запылал огонь.
Снова бесится. Интересно, в который раз за день?
Или я забыл, что то состояние, в котором он прибывает сейчас, для всех обычное явление.
- Готов поспорить, что выйдя на улицы, никто не подаст тебе ни одной конфеты, - огонь в его глазах сменился взрывом нескольких сотен петард.
Шики, неужели тебя это задело?
- На что спорим? – губы растянулись в самой хитрой улыбке, которую мне только приходилось видеть.
Попался…
Выкуси.
- Одно условие – катана останется дома, а Кеске пойдёт с тобой. Он проследит за тем, чтобы ты не грабил в прямом смысле этого слова, - даже мне на секунду показалось, что усталость, с которой он заходил в комнату, куда-то делась. Надеюсь, мне не выйдет это боком.
- Замётано. На что спорим? – не переставая светиться адским пламенем, повторил он свой вопрос.
- На твою задницу, - не раздумывая, ответил я, прекрасно понимая, что риск остаться без зубов велик как никогда. «Откуда в тебе столько смелости?» - спросило дремлющее сознание, на что я предпочёл не реагировать.
- Зарекаешься, но всё же – я согласен, - протянул он, вставая с кресла и направляясь к двери.
Катана действительно осталась не тронутой, от чего по спине пробежал холодок.
Что ты задумал?
- Стой, так, на всякий случай, я же должен знать, что будет, если, всё же, проиграю я, - признавать этот факт не хотелось, но и оставаться в неведенье тоже.
- Я выебу тебя, - механическим голосом ответил он, скалясь, при этом, не отводя от меня своего взгляда. Казалось, будто он сдирает с меня кожу. Так и хотелось удавиться на месте.
Хрень.
Это так и так случается со мной, чуть ли не каждый вечер, и словно читая мои мысли, он добавил.
- Катаной.

***

Разговор с Кеске вышел не из самых легких. За несколько минут словесной перепалки, я думал, что вгоню в него биту с гвоздями, которую он притащил в качестве атрибута на сегодняшний вечер.
Сука.
Как ты меня бесишь.
Вечно ноешь. Вечно, и ничего кроме этого…
С меня всего одна единственная просьба, а ты уже вопишь, словно пятилетняя девчонка, что тебя совершенно не устраивает такой расклад.
Да кто тебя спрашивал?
Fuck.
Он ещё долго не затыкался, крича, что никуда не пойдёт с Шики и, тем более, не будет контролировать каждый его шаг, таким образом, ой как не хило, подставляя мой зад.
Но я ведь Тебе об этом не скажу.
Ещё не поздно согнуть эту тростинку.
Я уже не говорю о том, чтобы её сломать.
- Кеске, ты ещё долго будешь распинаться? Каждая твоя отговорка не стоит ровным счетом ничего, - замолк, наконец-то.
Смотрит на меня своими вытаращенными глазёнками, в которых вот-вот навернуться слёзы.
Ну, пожалуйста. Только не сейчас. Не при мне.
- Я… я… - пока он не сформулировал свою мысль, резко перебиваю его, переходя к контратаке.
- Я так надеялся, что именно твоя плотская ненависть к нему поможет мне не просрать этот спор. Но я ошибся…Придётся просить Рина, он быстрее согласиться. Как-никак, редко выпадает такой шанс завалить Шики, - сработало.
В глазах друга засветилась хоть какая-то надежда.
Поломавшись ещё пару минут, больше не для самого себя, а для этого грёбанного спектакля, он всё же выдавил то, что было нужно:
- Не надо. Я согласен, - и подойдя ближе, аккуратно похлопав, положил мне на плечо свою пятерню.
Меня же… чуть Кондратий не хватила.
В прошлый раз подобный его жест сулил мне большие неприятности в лице проклятого собственника.
- Спасибо, - на выдохе закончил я и вышел за дверь.
Нужно было ещё успеть сказать Рину, чтобы тот последил какое-то время за ними. Всё же есть риск на утро найти Кеске в мусорном баке. По частям.
Нужно подстраховаться.

***
- А ты один пойдёшь? – спросил меня Кеске, когда в назначенный час мы встретились возле порога нашего дома.
Как я и ожидал, это чучело не посмело прийти в том наряде, в котором я застал его при первой встрече. Видимо… Подобное трико совершенно не годилось для выхода в свет.
По крайне мере с Ним.
Шики же, положив большой и толстый хер на заморочки по поводу своего внешнего вида, остался неизменно верен своему устоявшемуся образу. Прейдя на встречу в черной водолазке, поверх которой был надет кожаный длинный до пола плащ, а на ногах - темные штаны на тугой шнуровке.
Я же, на фоне него, чувствовал себя жалкой копией, пускающей слюни на оригинал, как бы иронично это не звучало.
- Да, - спокойно отвечаю я, доставая из рюкзака два серых мешка и передовая один из них Шики.
Почему-то я не был удивлен, когда тот, вместо того, чтобы без лишних слов забрать его у меня, отвел глаза в сторону, уставившись на своего компаньона на сегодняшний вечер.
- Он возьмёт, - равнодушно произносит темноволосый, даже не двигаясь с места.
Гнида.
И перед кем ты решил понтануться в этот раз?
Бесишь.
Бесишь до такой степени, что даже нет сил тебе возразить, и я покорно передаю мешок в руки слегка ошалевшему парню, который даже не потрудился закрыть свой рот…
Так и гляди, язык в глотку западет.
- Запомни, Кеске здесь не для того, чтобы выполнять твою работу, - как можно твёрже сказал я, открывая дверь и закидывая свой рюкзак внутрь дома.
- Через два часа на этом месте. Я надеюсь, ты успеешь заполнить мешок хотя бы на треть, - ну, что поделать? Не мог я ничего не ляпнуть ему напоследок. В его присутствии я начинаю вести себя как маразматик: то ли стараясь привлечь его внимание, то ли взбесить, чтобы мне отвесили прилюдно не хилых пиздюлей…
Язык так и чесался добавить что-то ещё, но я вовремя остановился.
Смирив меня ещё одним убийственным взглядом, не сказав ни слова, он выбрал одно из направлений улиц и просто ушёл, утопив меня в болоте своего хладнокровия и безразличия…
Кеске же несколько секунд стоял и хлопал глазами, пытаясь понять, что же ему остаётся делать, так и не догоняя, что такие, как Он не зовут.
- Догоняй давай, - бросил я, и парень, наконец-то вынырнув из пучины растерянности, поплелся за ушедшим сатаной.
Ох, чувствую, сломают же кому-то хребет сегодня.
Отчасти, я почему-то даже желаю, чтобы Шики сегодня свезло. По-настоящему подфартило. Хотя страх за собственный анус велик на столько, что мысли о его триумфе стремительно быстро вылетают из моей головы.
Задрав голову к небу, покрытому темной пеленой с еле проглядывающимися звёздами, я вдохнул слегка морозный октябрьский воздух и, немного осмотревшись, всё же решил пойти в противоположном направлении этим двоим.
Обыденные скромные улицы жилых дворов сегодня были украшены разнообразными тряпками, расписанными густой краской. На некоторых вещах, которые, видимо, достали из самых залежей чердака, красовалась настоящая паутина, что осталась от мелких пауков.
Казалось, что люди выгребли весь ненужный хлам и разбросали его по двору, кое-где надежно закрепив на прутьях.
По округе разносился запах тыквы и горящих свечей, доносился тихий ропот детей, рассказывающих на веранде страшные истории друг другу. Хотелось подойти и как следует напугать маленьких засранцев, а затем, выслушав восторженные вопли, как сильно их поразила моя история, забрать заслуженную часть конфет у этих подростков.
Вот только чтобы я им рассказывал?
Это подрастающее поколение уже ничем не удивишь, даже наоборот, их странный склад ума и слегка жутковатая фантазия сами удивят меня куда больше…
Вот только есть одно большое НО.
И это НО – мой козырь, рассказы о котором заставят волосы на головах этих чудиков встать дыбом.
Шики, мать твою.
Ты сведешь с ума кого угодно.
Боюсь, ныне живущие в этом городе люди слишком много знают о твоих стачках, чтобы не поверить моим словам… Речи, которая будет наполнена омерзительно-кровавыми деталями. Подробностями, которые почему-то не вызывают во мне отвращения…
Я ведь единственный, кто знает причину твоих поступков.
И мне хочется в это верить…
Открываю дверь калитки, собираясь зайти во двор к кучке детей, дабы рассказать им одну историю, в которой я сам непременно был весомым участником, а не посторонним зрителем.
Возможно, чтобы поиграть на их нервах, я бы описал одну из обыденных картин нашего вечера…
Жаркий секс. Долбежку, во время которой младший брат за стеной сходит с ума, пытаясь спрятаться от этих звуков…
Безусловно, втягивающей симфонии.
Возможно, он даже не раз поддавался своим инстинктам, похоти, которая накрывала его, когда он вслушивался в мои стоны, и худощавая рука накрывала его член, пытаясь освободить от этого нарастающего напряжения.

Чей-то довольный свист останавливает меня на полпути, а следом ложиться чья-то рука, разворачивая меня лицом к своему обладателю.
Блядство…
Торчки из Бластера.
Частые зрители, невольные судьи, те, кто больше всех отваливает денег, ставя на победителя.
Вот только что им нужно? Не уж-то напрашивается новая сходка.
Сейчас весьма не подходящее время.
- Кого я вижу, - слова прыщут ядом, еле сдерживаю себя, чтобы не вцепиться голыми руками в глотку обладателю этого противного голоса. Мне уже не нравится интонация, с которой он начал этот разговор. – Наш малыш Падший решил прогуляться, - не совсем догоняю их раскрепощённость и такой ярый напор.
От этих типов разит алкоголем, что является весьма привычным делом, но они обычно и головы не могут повернуть в мою сторону.
А что же сейчас…
Так откровенно бросаются словами…
- Посмотрите-ка, он решил променять Бластер на бордель, - с тем же ехидством произносит второй голос, принадлежащий парню с ярко красной дорожкой волос на почти лысой голове.
Мразь.
Только сейчас до меня доходит, что именно привлекло их внимание.
Ещё раз, не скрываясь от их глаз, оглядываю свой костюм.
Краем глаза замечаю подтянувшихся зрителей – детей, что пришли на их голоса, оставив своё занятие, видимо, посчитав, что здесь гораздо интересней.
Что ж…
Может так оно и есть.
- Я не ослышался, ты назвал меня шлюхой? – не свожу глаз с этого упыря.
Из его пасти тащит гнилью. Дул бы ветер в мою сторону, я бы наверняка задохнулся прямо на месте.
Улыбается, подписывая себе приговор…
Именно с тебя я начну своё маленькое представление.
Надеюсь, легавые не нагрянут раньше, чем твоя башка будет размазана по мокрому асфальту.
Сжимаю пальцы в кулак, из-за чего кожаные перчатки тихо стонут под натиском моих пальцев.
- Не ослышался. Что-то я давно не видел тебя, неужели Сам Падший потерял сноровку, - финал, его грязный оскал, обнаженные зубы завершили его речь.
Моё терпение разошлось, как свежий шрам, подернутый коркой запекшейся крови.
Лучше бы он просто молчал, возможно, было бы не так больно.
В один прыжок достигаю его уровня и бью со всей силы прямо в челюсть, а следом коленом в живот, а потом, тут же согнувшееся тело, отправляю в нокаут ударом в хребет.
Сука. Лучше бы вырвал.
Минус один.
Замечаю в глазах первого сморчка страх.
Что не уж-то наконец очухался и понял, что рявкнул ни на того? Вот только поздно.
Хватается за нож, бросаясь в лобовую атаку, от которой остаётся лишь увернуться, ставя подножку, от чего тело с грохотом падает на землю.
Жаль, что асфальт без штырей, обычно торчащих на дорогах.
- Слабак.
Про себя отмечаю, что слишком привык к дракам с Шики, от чего любая стачка с другим противником оказывается обычной разминкой, не идущей в никакое сравнение с Ним.
Неужели Ты настолько идеален…
Нет. Это лесть.
Но кому она нужна больше: тебе или мне?
- Мразь, - шипит, тут же поднимаясь на ноги, и с криком кидается на меня.
Грязная рожа встречается с подошвой моего сапога.
Детишки, продолжая глазеть на эту картину, восторженно кричат, вызывая во мне лишь отдаленное чувство жалости за будущее нашей страны. Такие же будущие отморозки, возможно, даже хуже.
- Вставай, мусор!
В ответ лишь хриплые вздохи и сдавленное шипение. Так и знал, что такое отребье гораздо лишь бросаться словами.
- Как не красиво затевать драку, а потом с позором падать на землю, скуля, как щенок, - замахиваюсь нагой для удара, замечая как окровавленная морда морщится в ожидании очередного болезненного пинка. Останавливаюсь прямо в полу сантиметре, наблюдая, как тело под сапогом превращается в лужицу.
- Уже обоссался? А я ведь даже ещё не начал, - поднимаю с земли его оружие, чтобы бросить на самый верх дерева. – Прежде, чем размахивать ножом, для начала научись им пользоваться!
Оставляю ублюдка соскребать друга с земли.
Сам же поднимаю мешок, который оставил у калитки, протягивая перед носом шмакодявок, что с недоумением смотрят на меня, и говорю:
- Зрелище стоит денег, так как денег у вас нет, я, так уж и быть, приму то, что у вас есть, - на дно мешка упало несколько конфет, вытянутых леденцов и даже шоколадка.
Начало было неплохим.

***
Опустившись на траву возле дерева, позволяя спине немного отдохнуть, я глянул на часы.
На то, чтобы собрать мешок на две трети у меня ушло чуть большее часа, если учесть то, что я изрядно потратил время на тех уебков, которых снова встретил по дороге сюда.
На физиономии одного проглядывался свежий фингал, второй же все время плевался и держался за живот. Увидев меня, лица обоих тут же заметно побледнели, будто перед ними стоял вызванный ими дьявол, в существовании которого они сильно сомневались. Поэтому, по закону жанра, они остановились на светофоре, делая вид, что им резко понадобилось в другую сторону.
Вот и сейчас просто разглядывая красивое ночное небо, я позволил себе вытащить пару шоколадных конфет и спокойно съесть их.
Я решил больше никуда не ходить, просто просидеть здесь оставшееся время.
Расстраивать Его ещё больше мне никак не хотелось, поэтому я не решился собрать мешок доверху.
Уже через несколько минут сидеть на не без того холодной земле стало просто невыносимо, поясницу продувало гуляющим ветром, а задницу саднили опавшие сучья, что сломались под тяжестью плодов дерева.
Отряхнувшись, я немного прошелся вперед, оглядывая пустующий двор, в котором обычно собираются малолетние торчки, в надежде, что именно здесь их не застукают знакомые и не донесут родителям об их маленьких шалостях…
Шалость была всего одна, да к тому же малой её язык не повернулся бы назвать.
Они ширялись недавно завезенной наркотой, которая заставляла принимающего чувствовать эффект телепорта. Конечно, в рамках дозволенного.
Ребята просто ходили туда-сюда по двору, прячась то за одним деревом, то за другим, в то время как сами торчки думали, что это происходит со скоростью света. Этот Телепорт же влиял на мозг с такой силой, что со временем замедлял реакцию мозжечка, и вскоре, после длительного применения, подросток переставал нормально координировать свои движения…
И вправду, безобидная дрянь.
Наши власти, как всегда, нашли куда более внушительный способ применения Телепорта, они лишь конфискуют у поставщиков больше семидесяти процентов товара и с помощью него устраняют крупных владельцев монополистических организаций, прибирая к рукам их собственность…

- Сдохнуть, - разминаю окоченевшие пальцы. Стало настолько холодно, что без своей любимой теплой куртки находиться на улице просто адски невыносимо.
Немного помешкав, я всё же принял решение нагрянуть домой раньше положенного, надеясь на то, что Кеске и Шики хоть на немного задержаться.
Отсюда до нашего дома было недалеко. Я специально выбрал это место с той целью, чтобы не пришлось долго шататься по городу.
Выйдя на главную улицу, следуя в нужном направлении, я хотел было засунуть руки в карманы, как это делал, находясь в своих обычных джинсах, но в эти узкие щели с трудом вошли только два пальца, поэтому, чертыхаясь, я быстро бросил эту идею. Вторая же попытка, немного согреться, взбесила меня окончательно, когда я по привычке потянулся за меховым капюшоном, которого у этого чертового плаща не оказалось…
Блядство.
Ёбанные садисты.
Чтобы я хоть ещё раз в своей жизни одел эту бесполезную дрянь.
Не обращая внимания на ошалевшие взгляды прохожих, я просто брёл своей дорогой, думая только о том, что совсем скоро чашка горячего чая окажется у меня в руках, а победа, которая будет сегодня особенно сладкой, предстанет у меня на блюдечке.

Вставив ключ в замок, я попытался прокрутить его, чтобы открыть дверь, но столкнулся с весьма неожиданным явлением - она уже была открыта.
Зайдя внутрь, в гостиной, прямо на диване, я увидел Рина и Кеске, они что-то усердно обсуждали между собой. Их странные растерянные лица, легкие ужимки плечами, вызывали у меня смутное подозрение, которое я попытался как можно скорее развеять.
- Эй. Вы чего шальные такие? – две пары глаз, как по команде, устремили свои взоры на меня. – Обкурились что ли? – выдвинул я своё первое предположение, оставляя мешок около двери и, не снимая грязных и мокрых ботинок, опустился в ближайшее кресло, облокотившись на спинку.
- С чего ты решил? – ухмыльнулся белобрысый мальчик, которого будет проще назвать своим младшим братом, которым он совсем недавно стал.
- Больно странные вы оба, - я попытался поймать взгляд Кеске, который за время моего присутствия он так усердно прятал, но все попытки оказались тщетны.
Что за?
Тебя хрен поймёшь, то готов на шею мне прыгать или, хуже того, взять в рот в первой подворотни, то жмёшься, как партизан на пытках.
- Кеске, - повысил я голос. – Либо ты выкладываешь, что случилось, либо я выбиваю всю правду этими сапогами, - клацнув зубами, я продемонстрировал ему одно из орудий будущего убийства.
- Тебе это не понравится, - повел он плечами, всё так же старательно пряча свои глаза под темной челкой.
Ебанный пиздец.
Надо мной решили сегодня постебаться. Нашли, блять, козла отпущенья.
- Рин, - перевёл я стрелки на парня, который весьма не горел желанием продолжить разговор, что для него являлось верхом выдержки, так как обычно его рот не заткнуть. – Где Шики?
- Наверху, - эврика, ну хоть один внятный ответ. Я-то уж думал, квартиркой ошибся или, вдруг, гуляя заебнулся в параллельную вселенную, и прямо сейчас в эту дверь войду Я, который, как бы вовсе и не я.
По поведению обоих было понятно, что если я продолжу разговор, то в итоге чьи-то мозги окажутся вне черепной коробки, из-за чего пришлось оторвать свою кожаную задницу от кресла и под странный ропот подняться наверх.
Больно не нравится мне всё это.

В комнату я вошёл без стука, мысленно оправдывая себя тем, что она частично являлась моей. Заперев дверь за собой на защелку, я прошел внутрь, оглядывая дремлющий силуэт на диване: Шики лежал, растянувшись во весь рост, закинув обе ноги на подлокотник, руками подпирая голову. Темные пряди волос свисали на лицо, закрывая полный обзор его бледной кожи. Сейчас он казался таким умиротворенным и спокойным, что я еле сдержал себя от порыва устроиться рядом с ним, втиснувшись на этот узком диване.
Оглядевшись вокруг, я приметил катану, которая лежала не тронутой на кресле, все же послушал, удивляет и в тоже время ебически льстит мне.
Нервы…
Тихо пульсирует кровь по венам.
Стараюсь не дышать, хотя итак знаю, что ты заметил моё присутствие ещё с момента входа в комнату, продолжаю играть в эту негласную игру.
Хочу…
Сейчас ты такой манящий, что хочется без всех условий просто взять тебя. Взять грубо, кусая до крови твои плечи и шею, как это делаешь ты со мной, и в то же время – медленно, тягуче медленно вдалбливаться в тебя всем своим телом.
Но я знаю.
Даже под страхом смерти ты не позволишь мне сделать этого, какое бы пари не было для этого основанием, ты выберешь смерть, причем даже не свою, а того, кто рискнёт посягнуть на святое.
Пересиливая вопящее во весь голос сознание, опускаюсь на колени рядом с диваном, опираясь руками на гладь пола.
Поднимаю голову выше, чтобы вновь посмотреть на твоё спящее лицо, а вместо этого сталкиваюсь с ясным алым взглядом, не выражающим не единой эмоции.
Как всегда пусто.
И от этого хочется лезть на стену и драть волосы на голове, желательно с мясом…
Собирается что-то сказать, скорее всего, снова отчитать за неверное действие или кинуть очередную ехидную фразу, которая просто заставит меня взорваться, но не даю словам выйти раньше. Одним рывком поднимаюсь с колен, опираясь на одну руку, запрыгиваю на диван, уткнувшись носом в его щёку, моментально вгрызаюсь в его рот, стараясь вырвать этот поцелуй, словно жертву из пасти хищника.
Металл…
Не прошло и секунды, как знакомая жидкость с металлическим привкусом впрыскивается мне в рот, заставляя сердце топором выламывать ребра, чтобы выпрыгнуть из груди наружу.
Привкус собственной крови, словно наркотик, действует на меня с не меньшей силой, заставляя вдавливаться всем телом в его, блуждая руками из одного пристанища в другое.
- Мышонок озверел или так сильно соскучился, - всё же ловит момент, чтобы прервать мои поцелуи на его шее, заставив наши глаза встретиться.
Это действует по хлеще пощечины, словно мне только что отказали в единственной просьбе, выполнить которую человек был обязан.
- Озверел я уже давно… - шиплю, зло смотря на него, не понимая какую ёбанную причину он нашёл на этот раз, чтобы прервать меня.
- Тогда что происходит сейчас? – взгляд становится тёплым, не вижу в нём этой привычной холодной стены, кажется, что тот рычаг, доступа к которому у меня не было, кто-то опустил вместо меня.
Сам.
- Скучал, - сдаюсь, словно бездомная шавка, завидевшая кусок колбасы перед носом.
Уголки его губ ползут вверх, с рук слетают перчатки, ныряют под холодный плащ. Ощущаю живое тепло на пояснице. Длинные пальцы скользят вниз, сжимая ягодицы.
С трудом сдерживаю себя, послушно выжидая тот момент, когда он сам соизволит перейти к чему-то большему.
Вот только Он не торопиться…
Совсем.
Серые брови ползут вверх, выражая недовольство, не заметить которое может разве что незрячий, и он этим пользуется, отстраняясь от меня, просто усаживается на диване.
- Как прошла твоя прогулка?
- Ты издеваешься?
- С чего вдруг?
- Прервать всё только для того, чтобы спросить такой банальный вопрос.
- С каких пор он является «банальным»? – Сука, хочу сдохнуть прямо на месте, от этого жгучего давления в паху. От этих чертовых тряпок, в которых так тесно находиться. Почему? Почему ты решил поговорить прямо сейчас?
Искренне не понимая этого маневра, продолжаю странную беседу.
- Пожалуй, мне стоит взять с тебя пример и начать задавать подобные вопросы во время нашего секса, ты ведь не против? - жарко, безумно жарко и душно, кажется, что вся эта дрянь находящаяся в ткани въедается мне в кожу.
- Пожуй нам стоит продолжить в другой раз, ведь сегодня у меня есть дела поважнее, - непонимающе смотрю на него.
О чём ты опять забыл мне рассказать?
Остатки разума съели все мысли, сейчас меня беспокоит лишь то, что находится у него в штанах, поэтому только тогда, когда его взгляд касается катаны, лежащей в кресле, в голову молнией ударяют последние события этого дня.
- Забыл, - озвучиваю свою мысль, с легкой тупостью смотря на него. – Мой мешок стоит внизу, можно спуститься за ним, - предлагаю ему, в мыслях уже предвкушая сцену грядущей ночи.
Его губы снова искажает улыбка, только на этот раз она смотрится на его лице с большим подвохом, заставляя во второй раз следить за направлением его взгляда, - мешок, его мешок стоит прямо у двери у окна, в сторону которого я даже не смотрел. Полный, с горкой набитый всем тем, что принято раздавать на Хэллоуин. – Не может быть, - сейчас я, скорее всего, больше напоминаю Кеске, глаза которого сегодня порядка двух раз могли вылететь из орбит.
Подрывая свою тушу с такой скоростью, с которой только было возможно, я, как ужаленный, бросаюсь к двери, забывая про защелку, вырывая её вместе с корнем. Сбегаю по лестнице в зал, находя там два знакомых тела, всё в том же положении, в котором они были.
- Почему вы не сказали? – срываюсь на крик, еле сдерживая себя, чтобы не впечатать побитое щенячье лицо Кеске в какой-нибудь предмет интерьера.
- Ты бы не поверил нам, - пищит он, прячась за Рина, которому абсолютно по боку всё то, что сейчас здесь творится.
Мразь.
- На кой лад я тогда тебя с ним отправлял, если я не верю, - кровь вскипает моментально во всем теле, уже не чувствую неловкости и скованности из-за вещей, в один шаг оказываясь на диване, в который со всей силой вдавливаю смазливого парня, стараясь не бить, лишь сжимать грудки кофты.
- Акира, успокойся, - слышу ровный голос Рина, который ввинчивает в мою голову спираль, заставляющую хотя бы одну из извилин мозга чуть-чуть согнуться и заработать.
Отпускаю друга, отстраняясь от него как можно дальше, не желая слушать противные всхлипы. Мог бы уже привыкнуть.
Сажусь на диван, обнимая голову руками и пропуская прядки волос через пальцы, повторяя это движение ещё раз.
- Извини, что-то нашло, - всё же сипло прошу прощенье у парня, считая, что действительно перегнул палку. Ведь он в этом не виноват. – Как так вышло, что мешок набит?
- Знаешь, - начал светловолосый мальчик, перебираясь ко мне на колени и обнимая за шею. – Я и сам в шоке, но он играл честно. И…
- И?
- То, что стоит наверху – лишь часть того, что мы принесли, - задумчиво киваю, подмечая, что и тут он свалил все заботы на брата и моего друга, освобождая себя от похода с сумками.
- Акира, - наконец, подает голос Кеске, смотреть на которого совершенно нет сил. – Прости нас, - опять лишь киваю, понимая, что они оба тут совершенно не причем. Не их вина, что госпожа фортуна и тут была угодна Ему.
Пари есть пари.
В конце концов, я и сам ловил себя на мыле, что удача не миновала его.
- Может, пойдете прогуляетесь, – встаю с дивана, не поворачиваясь к ним, поднимаюсь наверх.
Спиной вижу, как Кеске попытался возразить, но малыш Рин, видимо, предчувствуя суть всех последствий, просто остановил его, забирая обе куртки и выводя его за дверь дома.

Снова сталкиваясь с покореженной дверью, вхожу без стука, весь энтузиазм куда-то делся, а в голове лишь кусками всплывают картины рисуемые воображением.
- И чего мы такие кислые? – сидит на том же месте, только на этот раз в его руках катана, по лезвию которой он осторожно водит пальцами.
Молчу. Просто вытаскиваю ножны из-за ремня и оставляю их на столе, следом, наконец-то, снимаю плащ и просто подхожу ближе.
Выжидаю.
Но снова никакой реакции.
Пусто.
Даже взгляда. Победного взгляда не найти на его лице.
Противен, сам себе противен от этого. Было бы намного легче, если бы он испытывал то удовольствие, которое на его месте, в случае удачного исхода игры в свою пользу, испытывал бы я.
- Сядь, - хлопает ладонью по своим коленям и, возвращаясь к холодному оружию, отодвигает его так, чтобы опустившись к нему, я не задел его.
Блять.
Да не чмырь же я какой-нибудь, в конце концов.
Проиграл, так приму с честью и достоинством то, что должен. И клал я на то, что коленки сводит судорогой, а пальцы немеют. Они здесь не нужны. Главным эпицентром всех действий будет моя задница, которую для меня лучше всего нужно будет попытаться не сжать.
- Успокойся, - шепчет на ухо, проводя краем лезвия по голой руке, оставляя неглубокие шершавые полоски с маленькими капельками крови на стыках. – Больно не будет, - холод обдаёт спину, а все мысли о наказании (для меня) отходят на второй план. Сволочной орган, подпирающий кожаные штаны, снова дает знать о себе в самый неподходящий для этого момент. Снова заставляет принять к сведенью тот факт, что простые касания, даже не самые приятные, сладким ворохом отзываются на моём теле.
- Даже не скажешь ничего? – кусает мочку уха, жарким дыханием опаляя шею.
- А нужно?
Не отвечает, просто скидывает с колен, заставляя больно удариться головой о пол.
Сплевываю.
- Мне не нужен механизм, блядская игрушка, которая смирилась с тем, что её подарили не в те руки, - от его слов становиться обидно, от понимания, что он говорит правду. Но…
Но ведь я не игрушка, и эти слова оседают острым порезом в моей душе… Тысячным. Ведь это уже не в первый раз…
Заебал. С меня хватит.
Вскакиваю на ноги, направляясь к двери.
Даже не думаю, куда пойду на этот раз, лишь бы не видеть…
Меньше секунды и глухой удар, а затем, словно хлыст, разрезает моё бедро - катана, так я думал в начале - но оказалось всё куда хуже – собственные ножны, со звонким лязгом падают на пол.
Треск кожи по шву и, если не учитывать эту глухую боль и струйку крови, то одной ноге стало намного просторней.
- Истеричка, - кидает мне в спину, продолжая стоять рядом со мной.
- Садист!
И понеслась.
Удар за ударом, успеваю только ставить блок, даже не думая о том, чтобы дать отпор. Нет, слабым я никогда не был. Но когда идешь против этого бестии, любые стачки Бластера окажутся мелочной частью того, что происходит сейчас.
И ведь это даже не в полную силу.
Это даже не всерьез.
Валит на пол, сковывая мои руки своими, и резко, без предупреждения, заламывает их на верх, выкручивая суставы, заставляя мысленно скулить. В действительности – только скрежет зубов и усердное пыхтение.
Я и так знаю, что его злость не напускная, а все чувства, что сейчас он выплескивает наружу лишь обида за мои неправильные слова.
Вот только…блядство….
Это всё не бесследно для моего тела, и в отличие от него, завтра я могу и не встать с постели, в очередной раз прогуляв занятия.
- Тебе не надоело? - шиплю ему прямо в лицо, стараясь не вцепиться в него зубами, которые мне после выбьют вместе с корнями.
- А тебе?
Дышу через рот. Молчу. Просто пытаюсь заткнуться, чтобы не сморозить очередную глупость, из-за которой опять получу по шее, но язык, словно враг, восстает против меня, продолжая дальше:
- Заебал, пусти, - я готов был получить очередной удар, но вместо этого он резко отпускает руки и встает с меня.
- Проваливай, - сталь в голосе и не единой эмоции.
Опять эта стена.
А в голове, словно в колокол, бьют его последние слова…
Тварь.
Хотел было снова сорваться, уйти, сбежать куда угодно, но вместо этого просто остаюсь на холодном полу, продолжая пачкать его своей кровью.

- А как же твоё обещание? – в полголоса заявляю о своём присутствии через какое-то время. – Разве не ты грозился выебать меня этой палкой на тот случай, если я просру? - даже не поворачивается, что выбешивает меня ещё больше, заставляя последней фразой подписать себе смертный приговор: - Трус.
Вспышка…
Руки заломаны за спину, колени разведены, лицо упирается в пол - поза, в которой я оказался мгновенно. Штаны превратились в косо сшитые лоскутки ткани, кое-как державшиеся на моих бедрах.
Взмах катаны, и я снова спиной чувствую его улыбку. Для него это раз плюнуть. Вывернет наизнанку все внутренности и спокойно ляжет спать.
- Давай же, - кричу я, не в силах ждать его возню, сжимаясь от собственного крика ещё больше.
Секунда…
Сдавленный лязг отлетающего орудия пыток.
Секунда…
С силой переворачивает на пол, нависая над моим лицом…
Миг…
Острые, как бритва, зубы впиваются в подбородок, съезжают ниже - кусает. Возвращается.
Разум окутывает пелена вожделения. Руки, которые он с минуту как отпустил, оказываются на его спине, а ноги, забив на причинённую им боль, обвивают его талию.
Ну и кто я после этого?
Судить не вам.
Не мне.
- Хочу, - крышу срывает от собственного хриплого голоса, ловлю его губы в сантиметре от своих, пиявкой присасываясь к его челюсти. Разница лишь одна – кровь в поцелую всё ещё моя.
Задираю его водолазку, в то время как собственный язык глубже толкаю ему в глотку.
Не в силах разорвать этот упоительно сладкий поцелуй даже для того, чтобы избавить его от одежды, просто перехожу на его ремень, дрожащими от возбуждения руками расстегиваю его, срывая единственную пуговицу, приспускаю штаны.
Его язык тем временем проходит по ключицам, лаская каждый выступ, от чего сердце в груди сжимается с каждым движением, стараясь быть как можно незаметней.
Свободной рукой делает ещё больше разрез на заднице, оголяя её до предела.
- Возьмёшь меня прямо так? – ничуть не удивлен своим откровенно пошлым шёпотом, лишь больше захлёбываюсь возбуждением и тягучей болью во всем теле.
- А что мне может помешать? - черная бровь взмывает вверх, изгибаясь так красиво, что держать себя в руках и терпеть становится не выносимо.
- Не может. Ничего не может. Бери, - не помню, как давно я так кричал, не помню, когда в последний раз так просил. Знаю одно – всегда хотел его так.
- Потерпи, - два больших пальца залезают ко мне в рот, играя с моим языком. А я по привычке облизываю их, обильно смазывая своей слюной, и как всегда, как учил он, представляю, что это его член.
Запредельно.
Пошло.
Нравится.
Вторая рука скользит по выступающим ребрам, гладит живот, поглаживает высвобожденный наружу член, обводя пальцем каждую венку и останавливаясь на головке, в такт с моим языком, обводит её.
Заглатываю пальцы в последний раз, с причмокивающим звуком выпуская их.
Не медлит, тут же опускает руку ниже, ведя её тыльной стороной по внутренней стороне бедра, направляясь к узкому, временами подготовленному колечку. Вгоняет медленно, палец за пальцем, осторожно вводя и забирая обратно.
Его губы припадают к ключице, поднимается вверх по шее, оставляя багровые засосы. Кусает и снова зализывает место укуса, заставляя трепетать и изнемогать от желания.
Хочу…
Наконец, к отверстию подставляют нечто большее, горячее. Хочу принять всего сразу, вот только руки, придерживающие мои бедра, мешают насадиться на него целиком, лишь постепенно, сантиметр за сантиметром.
Безумно долго…
Болезненно.
Взмах, и теперь я сижу на нём, целиком вбирая его член в себя, обхватывая ягодицами, сжимая у основания. Алые глаза не перестают смотреть на меня, заставляя в ответ пялиться, прикусывая от удовольствия нижнюю губу, как последняя шлюха.
Руки, сжимающие мои бедра, помогают мне насаживаться с такой скоростью, с которой я бы давно кончил, если бы не твой стандартный запрет «не трогать себя», мешающий мне достигнуть желаемой разрядки.
Шелест ткани…
Треск…
Кажется, я снова начал орать во весь голос.
Комнату наполняет сильный скрип и стук мебели, немного заглушающий мой вопль.
Среди всей этой суматохи слышу шаги, из-за чего по инерции поворачиваюсь в сторону двери, замечая за маленькой щелью невысокую тень.
- Пусть смотрит, - говоришь раньше, чем я смог обдумать увиденное.
Заставляешь прогнуться в спине ещё больше, из-за чего ощущение твоего члена внутри стало невыносимо сладким, а рука, опустившаяся на мою головку и аккуратно поглаживающая её, просто свела меня с ума, заставляя задыхаться от собственных криков.
На пределе…
Резко поднимаешь и опускаешь, насаживая на всю длину… Позволяешь собственным пальцам сомкнуться на члене, повторяя вслед за твоей рукой плавные движения.
Разрядка накрывает так же неожиданно, как и стон, вырывающийся из груди, который я так усердно старался заглушить всё это время.
Пытаешься отвлечь своим взглядом…Бордовым, искушающим взглядом.
Не выходит, просто тяну твоё лицо к себе и целую, выдыхая прямо в губы:
- Не забудь поставить новый замок.



ficbook.net/readfic/261287 - первая часть.
Большое спасибо Sadese, автору, за её прекрасную работу, страницы которой я не устану перечитывать.

---

Черта. NC-17 Завершен

Автор: Торговец деревом
Бета: Nyata
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: м/м
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, PWP, POV
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Это то, чего я буду желать, но никогда не осмелюсь повторить.



На часах далеко за полночь…
Тихий скрежет отворившейся двери эхом разносится по помещению, окутанному тишиной. Слышны осторожные шаги, шум которых доходит до самых беззвучных уголков комнаты…

Опять решил, что я сплю, и не стал включать свет, воспользовавшись лишь подсветкой мобильного телефона, чтобы разуться и спокойно добраться до своей кровати, которая, к счастью, освещается луной.

За пять лет совместной жизни, назовём это так, я ещё ни разу не видел, чтобы Ты возвращался раньше. Хоть мы и вынуждены делить жил площадь общежития между собой, время, которое ты проводишь находясь в её стенах - ничтожно...
С первого курса, с первого дня занятий, ранним утром отправляясь на учебу, Ты закрываешь за собой дверь, открывая её лишь поздним вечером…
Конечно же, в обычные выходные дни, когда на работе не требуется Твоего присутствия, Ты можешь проторчать за письменным столом целый день, готовясь к грядущей сессии. В то время как я буду просто сидеть у стены и мучить тонкими пальцами кнопки ноутбука в очередной онлайн игре…
И нет, чтобы просто взять и уйти, дабы провести своё личное время с пользой: обзавестись новыми знакомствами или пообщаться со старыми друзьями - я как пленник остаюсь рядом с Тобой (стараясь вообразить себя хотя бы охотником, который следит за добычей), лишь бы только удостоится одного взгляда…

Шуршит ткань брюк, которые в скором времени спадают на пол, а затем в сложенном состоянии опускаются на спинку стула. Подняв край одеяла, залезаешь в постель, осторожно, чтобы не создать много шума. Из-за чего в очередной раз заставляешь задуматься: «За что мне такая честь?».
Наблюдая за тобой, невольно выдаю себя: двигая телом, роняю с постели телефон, дисплей которого тут же загорается, из-за чего мои глаза блестят в темноте.

- Не спишь? – его рука тянется к прикроватному светильнику. В ту же секунду комнату озаряет её свет, благодаря которому я могу разглядеть Его: растрёпанные черные волосы, свисающие на глаза, аккуратный нос, тонкие губы и острая линия подбородка в купе с обрамленными скулами.

- Как видишь, - больше слов и не надо, за всё это время, что мы тут живем, диалог между нами возникал лишь по важным делам, касающихся грядущей проверки комнат.

Тянется к дальней полке, что прикручена на стене около кровати… Долго не мешкая, достаёт книгу, с которой уже через минуту оказывается в постели.
«Даже после долгого рабочего дня у него остаются силы на чтение,» - понимаю, что уже привык к этому, но не перестаю удивляться.
Пытаюсь отвлечься, отворачиваюсь к стене, закрываю глаза, старательно считая про себя.
Кажется, что это помогает, но в десятый раз, когда до ушей доходит еле уловимый звук перелистывания страницы, бросаю эту затею и поворачиваюсь обратно…

В голову лезут тысячи мыслей, множество вариантов развития событий, которые никогда не воплотятся в жизнь из-за моей нерешительности…
Чем дольше я смотрю на эти бегающие глаза, жадно пожирающие строчку за строчкой, тем больше я понимаю, что то возбуждение, которое словно волна надвигалось на меня, уже не даст мне покоя…
Убрав одеяло в ноги и перевернувшись на спину, чтобы взглянуть на потолок перед тем, как решиться на какой-нибудь необдуманный поступок, я вдыхаю полной грудью и осторожно выдыхаю, дабы не привлечь к себе внимание…

Пролежать вот так просто, без единого действия, долго не получилось: уже на одной трети прочитанной им книги, я поднимаюсь с кровати, стараясь не показывать своего волнения и смущением, со спокойным видом залезая на его постель.
Сердце замирает, пропуская удар.
В голову лезут жуткие мысли, которые стараются намекнуть на то, что сейчас моё тело окажется вколоченным в пол.
Однако спустя несколько секунд, я понял, что чужого присутствия Он даже не заметил, продолжая снова перелистывать страницы…

Наглость…
Любопытство…
И наконец, полное отсутствие чувства самосохранения, которые рука об руку шли со мной с самого детства, сыграли свою роковую роль…
То ли с жуткой досады, то ли ради собственного понта и интереса, я осторожно пролезаю между его рук, прислоняясь к его грудной клетке, сохраняя на своём лице выражение невозмутимости, словно ничего необычного не произошло, и далее устремляю свой взор на него.

Не отрываясь от написанного, продолжая вчитываться в слова, он задаёт вопрос, который, как крючок для рыбака, позволяет мне зацепить свою добычу.

- Что ты делаешь? – сухо бросает в мою сторону, словно ему всё равно каким будет последующий ответ.

- Читаю, - решаюсь ответить полную чушь, благодаря которой через секунду я сталкиваюсь с его заинтересованным взглядом.

- Могу я узнать, что ты читаешь? – задаёт он вопрос прежде, чем снова погрузиться в книгу.

- Мысли, - не нахожу ничего лучше, чем продолжить эту глупую беседу.

- И о чём же я думаю? – осторожно спрашивает, цепляясь пальцами за следующую страницу.

- Кто сказал, что я читаю твои мысли? – в голову, словно мышь, лезет очередная идея, противостоять которой уже нет сил, да и начало ей уже положено.

- Тогда чьи? – чувствую его сердцебиение… ровное дыхание…

- Книги, - опять ловлю на себе этот взгляд, понимая, что крупный улов уже ждёт рыбака, остается лишь правильно потянуть, чтобы леска не порвалась, а рыба не соскочила с крючка.

- И о чём же она думает? – ключевой вопрос, которого я так ждал.

- Ей попался скучный читатель, - глаза в глаза, секунды, как в фильмах, на время становятся вечностью. Еле заметная улыбка тронула его губы, перед тем как комнату озарил короткий смех.

- А мои мысли ты узнать не хочешь? Впрочем, я и так без зазрения совести могу у тебя спросить: что ты забыл у меня на кровати, более того, что ты забыл на мне? – самое длинное предложение за раз, которое слышали мои уши из его уст.

- Себя, - отвечаю, не отвлекаясь на обдумывание.

- Прости?

- Себя забыл на кровати, ну или на тебе, как удобней… - осталось чуть-чуть поднажать, и улов окажется на суше.

Опять смех… Снова это лёгкое ощущение победы, осознание того, что я на мгновение, больше и не надо, заинтересовал его.
Пальцы тянуться к белой рубашке, в которой, впрочем, как и я, он решил ночевать.
Поднимаясь вверх по пуговицам, обводя контур каждой, указательный палец останавливается лишь у самой первой, чтобы убрать эту иллюзию строго вида, расстегнув её.

- Так гораздо лучше.

- Кому: тебе или мне? – находясь всё в том же положении, спрашивает меня.

- Книге…

Улыбка... На этот раз она гораздо выразительней.
Расстегиваю ещё одну, из-за чего ворот опадает на плечи, оголяя длинную шею и ключицы.
Мелкие капли страха растворились в диком возбуждении, которое обволакивало мой рассудок с каждым разом, когда мой взгляд сталкивался с его опьяняющим коньячным взором.

Стыдно признаться даже самому себе, что я готовил себя к этой ночи неделю, настраивая своё тело как морально, так и физически, не исключая варианта, что за подобное пренебрежение соседскими отношениями меня могут не хило побить…

Коснувшись локтем кровати и слегка опираясь на него, позволяю свободной руке проскользнуть вниз между нами, чтобы сквозь ткань черных трусов нащупать его член, который находился в совершенно обычном состоянии, вопреки всем моим потаенным желаниям.

- Убери… - не шипит, не огрызается, просто, спокойно и тихо приказывает!

- Не могу. Мной управляет отрывок, до которого в этой странной истории ты ещё не добрался… - заговариваю зубы, тяну время только для того, чтобы пальцы, осторожно массирующие головку, успели пройтись по всей длине и вернуться обратно, заставляя нервные окончания посылать сигналы мозгу.

Молчит.

Пользуясь его замешательством, обвожу слегка подавшийся ствол ещё раз, осторожно сжимая у основания.

- Не противно?

- Было бы – не делал, - осознаю, что понял его вопрос иначе, когда его рука касается моей, с силой сжимая запястье.

- Не противно от самого себя? – уже шипит, выдавая свой обычный облик «кактуса».

- Что мне нужно ответить, чтобы ты позволил продолжить? – отчаянье...нет, это далеко не оно, это лишь одна из ниточек, за которые нужно тянуть, чтобы добиться своего.

И словно по щелчку пальцев его хватка слабеет, позволяя моей руке вернуться, тут же пользуюсь оказанным доверием, продолжая осторожные, но ничуть не скованные движения.

- Валяй, но потом… убирайся на своё место, - теперь мои губы трогает улыбка, а рука, в очередной раз добравшись до головки, поддевает ткань трусов, чтобы тесный контакт был более ощутимым.

Выступившая смазка немного смягчает движение, однако её недостаточно, чтобы они были плавными, а жесткая и сухая кожа на руках не задевала чувствительную зону. Спустившись ниже, ощущаю, как запах пота ударил в нос, и возвращаюсь к мысли, что порой облачные мечтания далеки от правдивой реальности: «А что ты хотел? Он вернулся с работы, а не с курорта,» - осведомляю сам себя и, словно собравшись с мыслью, заручившись собственной поддержкой, накрываю губами его затвердевший член, принимая во внимания, что всё же могу доставить ему удовольствие…

Насилую, в буквальном смысле, его член языком, поддерживая лишь одной рукой у основания ствола. Заключая его в кольцо пальцев, прислоняюсь всем телом чуть ближе к нему, чтобы как можно дольше в своей памяти сохранить эту странную близость.

Рука опускается на затылок, пальцы сжимают волосы, заставляя губы оставить плоть в покое и взглянуть выше: книга отложена в сторону, Его взгляд всё это время был пристальным. Это то, чего я так ждал.

- Снимай, - хоть он всё это время смотрел только мне в глаза, я понял, что он имел в виду. – Садись, - снова командует он, когда трусы были сброшены на пол. Понимаю, что человек, сидящей передо мной, был совершенно не осведомлен об интимной связи между парнями, и тот факт, что я потратил на постепенную растяжку чуть меньше недели, словно масло, обволакивают мою душу, перед тем, как я осознаю полную суть этой фразы, которую никоим образом, даже решившись на это, не ожидал сегодня услышать…

Привстав на коленках, бережно взяв одной рукой его член, приставив к узкому отверстию, я пытаюсь осторожно сесть и в то же время стараюсь не сталкиваться с его взглядом, который безусловно был обращён на моё лицо, пытаясь за светлыми волосами разглядеть хотя бы долю эмоций.

Ощутив его руки у себя на бедрах, которые стали направлять меня, когда я смог осуществить хоть какие-то движения, стало легче… Пропало это ощущение "одинокого" секса… Будто он делает мне одолжение…

С каждым толчком, насаживаясь на его член, осознавая своё безумие и это тягучее удовольствие вперемешку с болью и дискомфортом, я понимаю всё больше, что, даже если на утро мне оторвут голову за свой поступок, этот случай я буду помнить всю свою оставшуюся жизнь. Потому что он такой единственный… Это то, чего я буду желать, но не осмелюсь повторить ещё раз.

Движения стали обрывистыми… резкими… яркими от того, что я стал получать ответные толчки, которые заполняли моё тело яркими вспышками боли и удовольствия, от чего держаться так долго, как бы этого хотелось, не было сил…

Опуская свои руки на его, чтобы сжать их своими, стараясь чувствовать эту связь дольше, приподнимаюсь в последний раз и до основания насаживаюсь на его член, понимая, что безумно оплошал кончив первым…

- Можешь идти, - он выходит сразу же, как прозрачная жидкость касается моего живота, из-за чего пришлось снять свою рубашку и вытереть ею.

Не в силах возразить, поднимаюсь, забирая с пола трусы, ковыляю до своей кровати, утыкаюсь лицом в подушку, стараясь, как можно быстрее провалиться в сон… Он же, возвращаясь к своей книге, продолжает читать, от чего странная досада накрывает меня с головой, заставляя думать о том, что это всё больше похоже на одолжение…

Свет выключается, когда я минут десять лежу в обездвиженном состоянии, пытаясь уснуть. Шершавая обложка книги касается стола, шуршит ткань рубашки, которую он всё же решил снять с себя, перед тем как укрыться одеялом.

Тишина…

Кажется, провалившись в сон, я слышал, как его рука накрыла собственный член…




cs402429.userapi.com/v402429736/1c7c/rGdy-PXx6V... - зарисовка по данному арту.

---

Всего лишь обязательство... NC-17 Закончен.

Описание:
Что может быть прекрасней подарка на 25 летие, чем профессиональная шлюха!
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Крис/Стен

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), PWP

Размер: Драббл, 6 страниц
Когда тебе 25, мир начинает делиться своими красками; мысли, образуя собой единое звено, меняют свою структуру, а жизнь, которой ты жил до этого, набирает скорость, чьей задачей теперь является идти к достижению одной единственной цели.

Так получилось, что в моём мире, в котором я живу, наверное, как и во всех других, родители играют немаловажную роль в жизни своих детей. Являясь единственным сыном в семье, наследником отцовской империи, а так же тем человеком, на которого возлагают все надежды, очень сложно оставаться на плаву долгое время, стараясь не попасть в одну из бурь, когда смятение туманит разум, а вера в светлое будущее не спасает…
В свои 25, в свой собственный юбилей я вынужден поступать так, как велит мне мой отец, чье мнение нельзя даже обсуждать, ни то, что оспаривать его!
Как и в этот раз, одна из сумасшедших идей моего кровного родственника, которые я вынужден терпеть, а ещё того хуже, исполнять, просто вскипятила мой разум, заставив странное предчувствие, структуру которого я не могу понять, разливаться по телу.

«Сын, прими мой скромный подарок с высоко поднятой головой. Он принесет пользу тебе в будущем и поможет наладить отношения в сфере наших дел,» - восседая в своем огромном, по размерам, кожаном кресле, кареглазый мужчина, туша сигарету о край хрустально пепельницы, разрешает своему сыну опустить свое тело на один из гостевых стульев, чтобы позволить ему как можно внимательнее выслушать его тактичную речь.
Дождавшись, когда ярко-зеленые глаза с желтоватой душкой, которые он унаследовал от своей матери, внимательно взглянут на него, мужчина продолжил: «Но прежде, чем я официально вручу тебе его, ты должен будешь тренироваться… Долго и упорно, чтобы в конечном итоге тобой были довольны». Встав со своего места, он подошел к большому витражному окну и, повернувшись спиной к сыну, сказал последнее решение, после чего высокий брюнет удалился из помещения: «Начнём с сегодняшнего вечера. Со своими делами ты управишься рано, поэтому изволь в положенное время быть в своей комнате и желательно в собранном состоянии».

Всегда знал остроту языка своего отца, чтобы вот так просто уйти! Да ни за что! Он умеет говорить загадками, стараясь сделать так, чтобы каждое его, пусть не сильно важное, слово как рубец осталось в моей памяти. «Я хочу, чтобы ты был собранным,» - неужели он до сих пор не может привыкнуть, что мне не 18 лет, чтобы напиваться впервые часы своего дня рождения, чтобы созывать толпы незнакомых мне людей лишь для того, чтобы разделить с ними торжество этого дня. Противно! До горечи в горле противно, но ничего не поделаешь! Общество бессильно перед своими законами, поэтому без родителей, без их опеки и слова, я в этом мире никто.

Свой пятый по счету юбилей я провел в поездке, успев за несколько часов посетить самых важных людей и добиться того, чтобы они подписали отцовские бумаги, которые уже через три года должны стать моими. За все восемь часов у меня не было возможности даже нормально поесть, поэтому за все проведенное время в разрешении важных финансовых вопросах я довольствовался кофе, который мне любезно предлагали при каждом визите.

Вернувшись к положенному времени, когда до полуночи оставался лишь час, я принял ванную, чтобы окончательно смыть с себя всю напыщенность тех толстяков, что полжизни восседают за своими столами из красного дерева. А затем подарил себе возможность полакомиться лишь одним свежеиспеченным круасаном, который любезно подсунула мне кухарка, прекрасно зная, что ночью я удостою своим визитом её кухню. Достав из небольшого шкафчика когда-то припрятанную на нужный случай бутылку вина двадцатилетней выдержки, я решил, что стоит в свой день поздравить самого себя, даруя себе возможность насладиться вкусом этого напитка.

Неожиданный стук в дверь (раньше положенного на пять минут) заставил опустить ещё нетронутый фужер на край стола и пойти открывать, надеясь увидеть курьера с очередной папиной посылкой, которую непременно, как и всегда, должны были доставить в мою комнату.
Отворяя деревянные «ставни», оглядываю невысокого парня в солидном черном костюме, на чьих руках надеты белоснежные перчатки, взгляд спускается ниже, замечая лакированные туфли, и возвращаясь назад, с интересом оглядывает светлые, аккуратно уложенные волосы, из которых лишь несколько прядей, выпавших из челки, свободно колыхаются, задевая лицо. «Курьеры так не одеваются,» - делаю вывод я, пропуская нежданного гостя в свою комнату и закрывая за ним дверь.

- Вас прислал отец? – с интересом спрашиваю я, вежливо показывая зеленоглазому парню дорогу к двум мягким креслам, расстояние между которыми разделяет лишь невысокий круглый стеклянный стол, на котором стоит бутылка и высокий стеклянный фужер.

- Да, - замечаю, что голос у него довольно молодой и приятный на слух, из-за чего складывается впечатление, что ему не больше 20 лет.

- Выпьете, - не дожидаясь ответа, уже наливаю бордовую жидкость с приятным ароматом во второй, только что принесенный, фужер.

- Необычно, - произносят его губы, смакуя вино. – Раньше мне не предлагали подобного, - подмечает он, поднимая бокал, в виде тоста, обращенного ко мне. – За ваше здоровье, - делает ещё глоток и возвращает недопитую емкость на стол.

- Рад, что стал первым, - не знаю, почему, но иметь дело с этим человеком мне гораздо приятнее. Создается неповторимый контраст с теми, которых я повидал сегодня.

- Если честно, - осмелюсь пойти на откровение со своим гостем. – Отец не ввел меня в курс дела, и я даже понятия не имею, о чём с вами говорить, - присоединяю свой бокал к его, ставя на стеклянную гладь стола.

- Что ж… Я не в первый раз в подобной ситуации, мы можем начать с простого, - мило улыбается он, из-за чего на его щеках образуются аккуратные ямочки.


- Ну, что ж, хорошо. Тогда я могу узнать ваше имя и возраст, - понимая абсурдность ситуации, я решил для начала познакомиться с тем, с кем мне в дальнейшем, как кажется, придётся сотрудничать.

- Конечно, - дружелюбно кивает блондин. – Я Крис и мне всего 19, тогда позвольте узнать и Ваше, - сверкая белозубой улыбкой, спрашивает парень: «Так и знал, что меньше».

- Моё имя Стен, как раз сегодня стукнуло 25, - с насмешкой, будто не веря собственным словам, отвечаю ему, тем временем до верхов заполняя бокалы.

- Извините, меня не предупредили, - виновато кивает Крис, принимая из моих рук бокал.

- Вы не обязаны, - успокаиваю его я. – К тому же, с некоторых пор, я не очень люблю праздновать эту дату, кажется, что я становлюсь все старее и старее, - улыбаюсь ему, звонко ударяя свой край чаши о его.

- Все равно, - поднимает, как и в первый раз, перед тем как глотнуть. – С Днём рождения, - после его слов стало так приятно, как будто по телу разлилась нуга, после которой так сладко и необычайно липко.

- А ты давно в этом бизнесе? – спрашиваю его, не найдя больше другого повода заговорить с этим мужчиной, от которого в данный момент больше всего хочется что-то услышать.

- Кхм… Бизнес? Не думал, что его можно так назвать. Сравнительно. Около двух лет. И где-то год подготовки, - необычно, подмечаю я, кивая головой.

- Странно, значит, вы уже успели много добиться, раз мой отец решил иметь дело с вами. Вы уж простите, что так официально и напыщенно, но просто он один из тех людей, кто старается в своем бизнесе иметь как можно больше «золотых сфер», - я решил обозвать именно этим словом нашего нового сотрудника, ибо обычно отец упоминает именно эту формулировку.

- Простите, - он ставит бокал на место и встаёт, позволяя ещё раз в полный рост полюбоваться его слаженной фигурой, облаченной в дорогое одеяние. – Наверное, у вас уже успело сложиться мнение обо мне, и то, что я сейчас скажу, полностью его переконструирует в обратную сторону, но дабы в дальнейшем нам было проще перейти к сути моей работы, мне придется объясниться.

- Что ж, не буду вас останавливать, - продолжаю любопытно смотреть в эти глаза в ожидании его пламенной речи. Если честно, своей фразой о мнении, он даже заинтересовал меня, от чего любопытство пересилило меня, заставив позабыть абсолютно о всех правилах тактичности и просто заглядывать в рот собеседнику, во время его речи.

- Я не являюсь партнёром вашего отца и не имею никакого отношения к вашему бизнесу. Я лишь пришел выполнить свою работу, а именно, - дождавшись, когда наши глаза встретятся, он зацепился своими тонкими длинными пальцами за середину пиджака и стянул его себя, небрежно бросая на пол, заставляя меня заворожено наблюдать за его действиями и в это же время, абсолютно ничего не соображать. Только, когда его рука коснулась галстука и оттянув его, освободила от ожерелья шею, моё сознание наконец-то заработало, посылая в мозг сигналы, что пора подать голос.

- Стойте, - я резко поднялся на ноги, подойдя вплотную к парню и схватив его за руку (не сильно), вернул в вертикальное положение, чтобы та во время разговора не успела стянуть с тела ещё одну вещь. – Я не понимаю ваших действий, - лишь догадываясь, я просто не позволил озвучить себе это вслух, надеясь, что меня разуверят в своих догадках.

- На сегодняшний вечер Вы - мой клиент, моя работа, в случае не выполнения которой я буду строго наказан. Так же… Я не сомневаюсь, что и у вас будут проблемы, если вы ослушаетесь своего отца, - каждое его слово дает понять мне то, что так рано этот гость не выйдет из этого помещение, а так же, вслед за осознанием этого, приходит горькое понимание его слов: «Если выставлю его за дверь, отец меня убьет».

Возвращаюсь на своё место, цепляясь одной рукой в кожаную обивку кресла, а второй поднося к губам бутылку вина и тремя большими глотками осушая её до конца.


Кафельно-белые перчатки, изящно снятые с красивых кистей, падают на пол, позволяя разглядеть аристократически бледную кожу, которую они скрывали. Крис, совершенно не медля, но и в то же время не торопясь, аккуратно расстегивает манжеты своей белоснежной рубашки, которая уже через секунду слетает с его тела, касаясь ровной спины и аккуратных боков. Позволяя алкоголю хоть как-то завладеть моим разумом, он не спешит подходить ко мне, завораживая лишь одним взглядом, который вот уже на протяжении всех его действия я ни разу не отвел. Смачивая кончиком языка свои губы, продолжая так соблазнительно смотреть на меня, он во второй раз заставляет меня убедиться в профессионально отточенных навыках видения подобной «работы».

Он стоит… Не двигаясь… Словно хочет, чтобы я позвал его, разрешил подойти ближе, чем он сейчас стоит. Чтобы разрешил прикоснуться к себе, но я пока «живой», я ещё чувствую сознание, которое хочет упомянуть о том, что, кажется, одной бутылки будет мало.

Киваю в сторону его брюк, откровенно намекая парню, что пора от них избавиться, после чего раздается мягкий шелест ткани, лязг ремня и они также плавно, как и рубашка, сползают вниз по его стройным подтянутым ногам. Его тело, которое целиком и всецело предоставлено мне на обозрение, оказалось куда симпатичнее, чем я думал. Тот строгий костюм, который невероятно шел ему, оказался лишь минусом его образа, скрывая такие прекрасные очертания его хозяина.

Когда время истекло и, кажется, букет давней выдержки наконец-то вступил в контакт с моим мозгом, начиная свою очередную философскую беседу, я дал понять светловолосому высокому парню, что совершенно не против, чтобы тот подошел ближе… Настолько ближе, что его горячее дыхание, стало обжигать моё лицо, а его зеленые глаза, оказавшись в нескольких сантиметрах от моих, стали приятно поблескивать в полумраке одной далекой лампы, что стоит в конце комнаты.

Он наклонился к моей шее, коснувшись кончиком языка к ареалу сплетений вен, проводя им по каждой пульсирующей жилки, которая легким подрагиванием от приятных ощущений, отвечала на его касания. Позволив себе свободной рукой, коснуться моей рубашки, которую я надел, выходя из душа, своей горячей ладонью нырнул вглубь, затрагивая тело осторожными приятными поглаживаниями…

Тихий, еле слышный стон срывается с моих губ, от чего собеседник расценивает его так, словно я хочу чего-то большего… Хотя я и вправду хочу…

Снова лязг ремня, на этот раз моего, тихое шуршание молнии, а затем ткани. Лишь слегка вставшую плоть освобождают от тягостных и тесных оков одежды, даруя ей возможность находится на поверхности, а не в тисках. Поднимает свои глаза, чтобы снова встретиться с моим наблюдающим взглядом, а затем, словно не услышав никаких возражений, возвращается обратно, осторожно касаясь мокрым язычком головки члена, чье основание уже обхвачено плотным кольцом руки Криса. Первые касания и толчки ели ощутимы, от чего таз произвольно подается вперед, прося сделать наслаждение ощутимей, отчего уже вставший орган, получает эту отраду, которая агонией накрывает все тело, отдаваясь власти проворного и обученного языка парня. Заставляя собственные руки бесконтрольно опуститься ему на голову, пропускаю сквозь пальцы светлые прядки и сжимаю их у самых концов, заставляя парня от этих ощущений, шевелить своим ротиком быстрее. Толкает в себя как можно глубже, вбирая до самого основания, давно забыв про помощь руки. Непроизвольные стоны, которыми набита моя комната, дают мне возможность не кончить раньше, чем он закончит свой отработанный процесс, боясь, что нас могут услышать. Хотя я прекрасно осознаю тот факт, что на моём этаже никого нет.

Не выдерживаю, резко перенося свои руки на подлокотник диванчика, сжимая до побелевших костяшек его кожаную обивку, стараясь не сорвать её от резкого толчка, который сносит мою голову окончательно, завершая сей яркий процесс выплеском белой жидкости, которой теперь наполнен рот этого, на вид милого создания. Всегда тяготил к красивым людям, хоть и сам обладаю не плохой внешностью, все-таки начало от обоих родителей, из-за чего мужской стан, вульгарность и мамина красота сделали своё дело.

Собираясь остановиться на этом моменте, позволяю себе встать в попытке застегнуть свои штаны, но белокожие пальцы, остановившими меня, резко возвращают мою руку назад, оставляя область паха неприступной дорогой.

- Это ещё не всё, у тебя тут кровать имеется? Хотя… и так сойдёт, - шуршит в своем кармане брюк, которые он поднял с пола, чтобы достать небольшую круглую одноразовую, по виду, баночку и вручить её мне.

Опускается на пол, поворачиваясь ко мне спиной и поглядывая на меня из-под тени своих волос, похотливо облизывая губы, шепчет еле слышно: «Возьми меня». От чего одежда с моего тела словно испаряется, оставаясь при этом абсолютно целой. Опускаюсь на колени, одновременно с этим, небрежно откручивая крышку того флакона, из которого на мои руки попадает прозрачная вязкая жидкость, применение которой обозначается довольно просто. Вхожу сразу двумя пальцами в подготовленное колечко мышц, лишь тщательно смазывая его и вытирая остатки, оставляю на своём члене, который все ещё стоит.

Кидаю ботинок в лампу, которая с грохотом падает на пол и разбивается, оставляя нас без источника света, лишь талое сияние луны, которое еле достает до нас из окон. Резко… Без предупреждений, которые сейчас не нужны, вхожу в него, обхватывая его горячее тело своими руками и насаживая с невероятной скоростью. Он стонет так громко, что каждая клеточка моего тело наполняется двойным ощущением, словно мне хочется, чтобы приятно было не одному мне. Но ведь прекрасно зная, что я его работа, в голову, как разведчик, крадется мысль о том, что всё это лишь наглая игра, симулирующая его наслаждение. Из-за чего я одним резким рывков, выйдя из него, переворачиваю его на спину, заставляя столкнуться с моим взглядом, который способен уловить любую нотку лжи, уж на это наточен.

Обхватывает меня ногами, толкаясь вперед и, всё также похотливо постанывая под каждое вбивание, словно пытаясь быть ближе к этим ощущениям ещё на миллиметр, как и я, заворожено смотрит на меня, стараясь изучить моё тело, к которому он вскоре прикасается руками, обводя каждый контур, в то время как его запрокинутая голова так сильно открывает доступ к его шее. Не медля ни секунды припадаю языком к этой пленительной части тела, касаясь безвкусной кожи, от которой так приятно пахнет мужским одеколоном. Дергается, заставляя меня оторваться от него и посмотреть в глаза, в которых читается новая задумка, которую он выполняет без особого на то разрешения. Подавшись вперед, при этом не переставая так рьяно насаживаться на меня, касается моих губ своими, а затем добавляя ещё больше этой жгучей инициативы пробирается внутрь языком, скользя по стенкам и по ряду зубов, пока не встретится с моим, чтобы получить ответ на этот поцелуй, который он непременно получит…